"Максим Горький. О русском крестьянстве" - читать интересную книгу автора

установив после долгого спора точные условия обмена, мужик или баба
равнодушно говорили человеку, у которого дома дети в цинге:
- Нет, иди с Богом. Раздумали мы, не дадим картофеля...
Когда человек говорил, что слишком долго приходится ждать, он получал в
ответ злопамятные слова:
- Мы - бывало, ваших милостей еще больше ждали.
Да, чем другим, а великодушием русский крестьянин не отличается. Про
него можно сказать, что он не злопамятен: он не помнит зла, творимого им
самим, да, кстати, не помнит и добра, содеянного в его пользу другим.
Один инженер, возмущенный отношением крестьян к группе городских
жителей, которые приплелись в деревню под осенним дождем и долго не могли
найти места, где бы обсушиться и отдохнуть, - инженер, работавший в этой
деревне на торфу, сказал крестьянам речь о заслугах интеллигенции в истории
политического освобождения народа. Он получил из уст русоволосого,
голубоглазого славянина сухой ответ:
- Читали мы, что действительно ваши довольно пострадали за политику,
только ведь это вами же и писано. И вы по своей воле на революцию шли, а не
по найму от нас, - значит, мы за горе ваше не отвечаем - за все Бог с вами
рассчитается...
Я не привел бы этих слов, если бы не считал их типичными - в различных
сочетаниях я лично слышал их десятки раз.
Но необходимо отметить, что унижение хитроумного горожанина перед
деревней имело для нее очень серьезное и поучительное значение: деревня
хорошо поняла зависимость города от нее, до этого момента она чувствовала
только свою зависимость от города.
В России - небывалый, ужасающий голод, он убивает десятки тысяч людей,
убьет миллионы. Эта драма возбуждает сострадание даже у людей, относящихся
враждебно к России, стране, где, по словам одной американки, "всегда холера
или революция". Как относится к этой драме русский, сравнительно пока еще
сытый, крестьянин?
- "Не плачут в Рязани о Псковском неурожае", - отвечает он на этот
вопрос старинной пословицей.
- "Люди мрут - нам дороги трут", - сказал мне старик новгородец, а его
сын, красавец, курсант военной школы, развил мысль отца так:
- Несчастье - большое, и народу вымрет - много. Но - кто вымрет?
Слабые, трепанные жизнью; тем, кто жив останется, в пять раз легче будет.
Вот голос подлинного русского крестьянина, которому принадлежит
будущее. Человек этого типа рассуждает спокойно и весьма цинично, он
чувствует свою силу, свое значение.
- С мужиком - не совладаешь, - говорит он. - Мужик теперь понял: в чьей
руке хлеб, в той и власть, и сила.
Это говорит крестьянин, который встретил политику национализации
сокращением посевов как раз настолько, чтобы оставить городское население
без хлеба и не дать власти ни зерна на вывоз за границу.**
- Мужик как лес: его и жгут, и рубят, а он самосевом растет да
растет, - говорил мне крестьянин, приехавший в сентябре из Воронежа в Москву
за книгами по вопросам сельского хозяйства. - У нас не заметно, чтоб война
убавила народу. А теперь вот, говорят, миллионы вымрут, - конечно, заметно
станет. Ты считай хоть по две десятины на покойника - сколько освободится
земли? То-то. Тогда мы такую работу покажем - весь свет ахнет. Мужик