"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 4." - читать интересную книгу автора

более резко ощутимое "в пустыне - увы! - не безлюдной"... Разумеется, я не
доживу до "царства свободы"... Жить для того, чтоб умереть, - это плохо
придумано".
Вкус мыслей - горек, но горечь была приятна. Мысли струились с
непрерывностью мелких ручейков холодной, осенней воды.
"Я - не бездарен. Я умею видеть нечто, чего другие не видят. Своеобразие
моего ума было отмечено еще в детстве..."
Ему казалось, что в нем зарождается некое новое настроение, но он не мог
понять, что именно ново? Мысли самосильно принимали точные словесные
формы, являясь давно знакомыми, он часто встречал их в книгах. Он дремал,
но заснуть не удавалось, будили толчки непонятной тревоги.
"Что нравилось королю Испании в картинах Босха?" - думал он.
Вечером - в нелепом сарае Винтергартена - он подозрительно наблюдал, как
на эстраде два эксцентрика изощряются в комических попытках нарушить
обычное. В глумливых фокусах этих ловких людей было что-то явно
двусмысленное, - публика не смеялась, и можно было думать, что
серьезность, с которой они извращали общепринятое, обижает людей.
"Босх тоже был эксцентрик", - решил Самгин.
Впереди и вправо от него сидел человек в сером костюме, с неряшливо
растрепанными волосами на голове; взмахивая газетой, он беспокойно
оглядывался, лицо у него длинное, с острой бородкой, костлявое,
большеглазое.
"Русский. Я его где-то видел", - отметил Самгин и стал наклонять голову
каждый раз, когда этот человек оглядывался. Но в антракте человек встал
рядом с ним и заговорил глухим, сиповатым голосом:
- Самгин, да? Долганов. Помните - Финляндия, Выборг? Газеты читали? Нет?
Оттолкнув Самгина плечом к стене и понизив голос до хриплого шопота, он
торопливо пробормотал:
- Взорвали дачу Столыпина. Уцелел. Народу перекрошили человек двадцать.
Знакомая одна - Любимова - попала...
- Как - попала? Арестована? - вздрогнув, спросил Самгин.
- Убита. С ребенком.
- Любимова?
- Что - знали? Я - тоже. В юности. Привлекалась по делу народоправцев -
Марк Натансон, Ромась, Андрей Лежава. Вела себя-неважно... Слушайте- ну
его к чорту, этот балаган! Идемте в трактир, посидим. Событие. Потолкуем.
Он дергал Самгина за руку, задыхался, сухо покашливал, хрипел. Самгин
заметил, что его и Долганова бесцеремонно рассматривают неподвижными
глазами какие-то краснорожие, спокойные люди. Он пошел к выходу.
"Любимова... Неужели та?"
Хотелось расспросить подробно, но Долганов не давал места вопросам,
покачиваясь на длинных ногах, толкал его плечом и хрипел отрывисто:
- Да, вот вам. Фейерверк. Политическая ошибка. Террор при наличии
представительного правления. Черти... Я - с трудовиками. За черную работу.
Вы что - эсдек? Не понимаю. Ленин сошел с ума. Беки не поняли урок
Московского восстания. Пора опамятоваться. Задача здравомыслящих -
организация всей демократии.
Самгин толкнул дверь маленького ресторана. Свободный стол нашли в углу у
двери в комнату, где щелкали шары биллиарда.
- Мне черного пива, - сказал Долганов. - Пиво - полезно. Я - из Давоса.