"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 3." - читать интересную книгу автора

приподняты, выпрямились.
- Крупных, культурных хозяйств мужик разрушает будто бы не много, но
все-таки мы понесем огромнейший убыток, - говорил Поярков, рассматривая
сломанную папиросу. - Неизбежно это, разумеется, - прибавил он и достал из
кармана еще папиросу, тоже измятую.
Во всем, что он сказал, Самгина задело только словечко "мы". Кто это - мы?
На вопрос Клима, где он работает, - Поярков, как будто удивленно, ответил:
- В революции... то есть - в Совете! Из ссылки я ушел, загнали меня чорт
знает куда! Ну, нет, - думаю, - спасибо! И - воротился.
- А где Кутузов? - спросил Клим.
- Был в Питере. Теперь - вероятно - на юге.
"Мы", - иронически повторил Самгин, отходя от Пояркова. Он долго искал
какого-нибудь смешного, уничтожающего сравнения, но не нашел. "Мы пахали"
- не годилось.
Как-то вечером, возвращаясь домой, Самгин на углу своей улицы столкнулся с
Митрофановым. Иван Петрович отскочил от него, не поклонясь.
"Он должен чувствовать себя весьма плохо", - подумал Самгин, несколько
смущенный невежливостью человека "здравого смысла". Взглянув назад, он
увидал, что Митрофанов тоже остановился, оглядывается. Климу хотелось
утешительно крикнуть:
"Все это - ненадолго!"
Но Митрофанов сорвался с места и быстро пошел прочь.
Раза два приходила Варвара, холодно здоровалась, вздергивая голову, глядя
через плечо Клима, шла в свою комнату и отбирала белье для себя.
Первый раз ее сопровождал Ряхин, демократически одетый в полушубок и
валяные сапоги, похожий на дворника.
- Люди начинают разбираться в событиях, - организовался "Союз 17 октября",
- сообщал он, но не очень решительно, точно сомневался: те ли слова
говорит и таким ли тоном следует говорить их? - Тут, знаете, выдвигается
Стратонов, оч-чень сильная личность, очень!
Помолчав, ласково погладив ладонью красное, пухлое лицо свое, точно чужое
на маленькой головке его, он продолжал:
- Некоторые кадеты идут за ним... да! У них бунтует этот милюковец -
адвокат, еврей, - как его? Да - Прейс! Ядовитое... гм! Знаете, эта
истерика семитов, людей без почвы и зараженных нашим нигилизмом...
О евреях он был способен говорить очень много. Говорил, облизывая губы
фиолетовым языком, и в туповатых глазах его поблескивало что-то остренькое
и как будто трехгранное, точно кончик циркуля. Как всегда, речь свою он
закончил привычно:
- Но я - оптимист. Я знаю: покричим и перестанем, как только найдем
успокоительную среднюю между двумя крайними.
Однако на этот раз он, тяжело вздохнув, спросил Самгина:
- Вы как думаете?
Самгин был доволен, что Варвара помешала ему ответить. Она вошла в
столовую, приподняв плечи так, как будто ее ударили по голове. От этого ее
длинная шея стала нормальной, короче, но лицо покраснело, и глаза сверкали
зеленым гневом.
- Это ты разрешил Анфимьевне отдать белье "Красному Кресту"? - спросила
она Клима, зловеще покашливая.
- Я ничего не разрешал, она меня ни о чем не спрашивала...