"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 2." - читать интересную книгу автора

по стене; чесунчовый пиджак съезжал с его костлявых плеч, голова судорожно
тряслась, на лицо осыпались пряди обесцвеченных и, должно быть, очень
сухих волос. Откашлявшись, он вытер рот не очень свежим платком и объявил
Климу:
- Простудился.
Затем он сказал, что за девять лет работы в газетах цензура уничтожила у
него одиннадцать томов, считая по двадцать печатных листов в томе и по
сорок тысяч знаков в листе. Самгин слышал, что Робинзон говорит это не с
горечью, а с гордостью.
- Преувеличиваешь, - пробормотал редактор, читая одним глазом чью-то
рукопись, а другим следя за новой надоедливой мухой.
Робинзон хотел сказать что-то, спрыгнул с подоконника, снова закашлялся и
плюнул в корзину с рваной бумагой, - редактор покосился на корзину,
отодвинул ее ногой и сказал с досадой, ткнув кнопку звонка:
- Опять забыли плевальницу поставить.
Вошел Дронов, редактор возвел глаза над очками.
- Я звонил не вас, сторожа.
- Хроника, - сказал Дронов.
- Что именно?
- Утопленник. Две мелких кражи. Драка на базаре. Увечье...
- Жизнь, а? - вскричал Робинзон, взяв Клима под руку. - Идемте пиво пить.
Дронов, стоя у косяка двери, глядя через голову редактора, говорил:
- Тюремный инспектор Топорков вчера, в управе, назвал членов управы
Грачева - идиотом, а Тимофеева - вором...
- Но оба они не поверили ему, - закончил Робинзон и повел Клима за собой.
Самгин не хотел упустить случай познакомиться ближе с человеком, который
считает себя вправе осуждать и поучать. На улице, шагая против ветра,
жмурясь от пыли и покашливая, Робинзон оживленно говорил:
- Идем в Валгаллу, так называю я "Волгу", ибо кабак есть русская Валгалла,
иде же упокояются наши герои, а также люди, изнуренные пагубными
страстями. Вас, юноша, какие страсти обуревают?
Шли чистенькой улицей, мимо разноцветных домиков, скрытых за
палисадниками, окруженных садами.
- Удобненькие домишечки, - бормотал Робинзон, жадно глотая горячий воздух.
- Крепости всяческого консерватизма. Консерватизм возникает на почве
удобств...
"Вот такие бездомные, безответственные люди, которым нечего жалеть", -
думал Самгин.
- Помните у Толстого иронию дяди Акима по поводу удобных ватеров, а?
Клим, не ответив, улыбнулся; его вдруг рассмешила нелепо изогнутая фигура
тощего человека в желтой чесунче, с желтой шляпой в руке, с растрепанными
волосами пенькового цвета; красные пятна на скулах его напоминали о щеках
клоуна.
- Не думаю, что вы - злой человек, - сказал он неожиданно для себя.
- То-то что - нет! - воскликнул Робинзон. - А - надо быть злым, таков
запрос профессии.
Ресторан стоял на крутом спуске к реке, терраса, утвержденная на столбах,
висела в воздухе, как полка.
Через вершины старых лип видно было синеватую полосу реки; расплавленное
солнце сверкало на поверхности воды; за рекою, на песчаных холмах,