"М.Горький. Жизнь Клима Самгина (Сорок лет): Повесть. Часть первая." - читать интересную книгу автора

- Разумеется, - ответил дедушка, но тотчас сердито прибавил: - Они мятные
пряники любят, А помолчав, прибавил еще:
- Они есть любят.
Неловко было подумать, что дед - хвастун, но Клим подумал это.
Бабушка, толстая и важная, в рыжем кашемировом капоте, смотрела на все
сквозь золотой лорнет и говорила тягучим, укоряющим голосом:
- Бывало, у меня в доме...
Все бывшее у нее в доме было замечательно, сказочно хорошо, по ее словам,
но дед не верил ей и насмешливо ворчал, раскидывая сухими пальцами седые
баки свои:
- У вас, Софья Кирилловна, была, очевидно, райская жизнь.
Тяжелый нос бабушки обиженно краснел, и она уплывала медленно, как облако
на закате солнца. Всегда в руке ее французская книжка с зеленой шелковой
закладкой, на закладке вышиты черные слова:
"Бог - знает, человек только догадывается".
Бабушку никто не любил. Клим, видя это, догадался, что он неплохо сделает,
показывая, что только он любит одинокую старуху. Он охотно слушал ее
рассказы о таинственном доме. Но в день своего рождения бабушка повела
Клима гулять и в одной из улиц города, в глубине большого двора, указала
ему неуклюжее, серое, ветхое здание в пять окон, разделенных тремя
колоннами, с развалившимся крыльцом, с мезонином в два окна.
- Вот мой дом.
Окна были забиты досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и
корзин для пустых бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди
двора сидела собака, выкусывая из хвоста репейник. И старичок с рисунка из
надоевшей Климу "Сказки о рыбаке и рыбке" - такой же лохматый старичок,
как собака, - сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
Клим хотел напомнить бабушке, что она рассказывала ему не о таком доме,
но, взглянув на нее, спросил:
- Ты о чем плачешь?
Бабушка не ответила, выжимая слезы из глаз маленьким платочком, обшитым
кружевами.
Да, все было не такое, как рассказывали взрослые. Климу казалось, что
различие это понимают только двое - он и Томилин, "личность неизвестного
назначения", как прозвал учителя Варавка.
В учителе Клим видел нечто таинственное. Небольшого роста, угловатый, с
рыжей, расколотой надвое бородкой и медного цвета волосами до плеч,
учитель смотрел на все очень пристально и как бы издалека. Глаза у него
были необыкновенны: на белках мутномолочного цвета выпуклые, золотистые
зрачки казались наклеенными. Ходил Томилин в синем пузыре рубахи из
какой-то очень жесткой материи, в тяжелых, мужицких сапогах, в черных
брюках. Лицо его напоминало икону святого. Всего любопытнее были неприятно
красные, боязливые руки учителя. Первые дни знакомства .Клим думал, что
Томилин полуслеп, он видит все вещи не такими, каковы они есть, а крупнее
или меньше, оттого он и прикасается к ним так осторожно, что было даже
смешно видеть это. Но учитель не носил очков, и всегда именно он читал
вслух лиловые тетрадки, перелистывая нерешительно, как будто ожидая, что
бумага вспыхнет под его раскаленными пальцами. Он жил с мезонине Самгина
уже второй год, ни в чем не изменяясь, так же, как не изменился за это
время самовар.