"Андрей Гордасевич. Дуэль на мандаринах [H]" - читать интересную книгу автораподхваченном почти незаметным, смелым купальником, а ее волосы еще чуть
влажные после прибрежных волн, но кажется, не теряют своей легкости, и миндалевидные глаза черными маслинами смотрят ему в лицо, открыто и без предубеждений, приглашая куда-то - или это только кажется?.. капельки соленой воды, как пот сумасшедших объятий, застыли на плечах, сорвавшись с волос, ну, встряхни ими еще раз, тебе же нетрудно, совсем легко, откинь голову назад, взгляни вверх, оно голубое и теплое, мы ведь не верим здесь, что там, в высоте, холодно,- а теперь потряси ими из стороны в сторону, покачай головой, да, закрой глаза - все слишком ярко,- а теперь - вот так, чтобы сзади эти двое молодых за соседним столиком перемигнулись и наклонились друг к другу, опустив бокалы на стол, - но ты не видишь их, ты сидишь к ним загорелой спиной и смотришь на старика с глазами, засыпанными пылью. Старик размышлял о своем желании - о том, что она должна была исполнить. Он отвел взгляд от девушки и устремил его вдаль. На море лежала легкая рябь, до горизонта глаз не замечал ни тучки, и погода в ближайшие дни не могла измениться. Кое-где мелкая рыбешка выскакивала из воды над отмелью, из теплой воды во влажный нагретый воздух и - плть! - вновь булькала обратно. Вдали над гладью кружила, раскинув широкие крылья, большая птица - вот она сложила их и упала на чуть колыхающуюся поверхность, и тут же, расправив снова, забила короткими, острыми взмахами и выхватила из воды свою добычу, сжатую в крепких когтях. Старик постепенно приблизил взгляд к берегу, к причаленным лодкам, - некоторые вытащены на песок, другие наполовину лежали в воде, покачиваясь в своей громадной колыбели; в переливах голубизны рядом с берегом бултыхались ребятишки, а чуть дальше подводными движениями ног; изредка можно заметить легкий кроль какого-нибудь умелого пловца из заезжих, прибывшего за здоровьем, привыкшего чупахтаться в бассейнах большого города; многие лежали на пляже, нежились в раскаленном золотистом песке, принесенном морем, другие развалились на спине под солнечными зонтами, опершись на локти и наблюдая за медленным течением топленого времени; дети и влюбленные закапывали друг друга в песок, вылезая из воды: сначала неисчислимые песчинки прилипали к коже, отчего та становилась похожей на акулью, - но затем, высохнув, так же легко от нее отваливались, и вот уже снова стройные юноши и девушки, обнявшись, неспешно шагали к манящему, обманчиво тихому чудовищу, - задремало на время, но вечно таит тьму зловещих загадок. - Восемнадцать! Девятнадцать! - креолка протянула ему ладошку, указательным пальцем другой руки провела возле косточек, словно подчеркивая свою честность. Старик взял следующую дольку. - Секунду! - девушка встрепенулась.- Я не заметила! Вот!.. Двадцатая! А? Она небольшая, но по условиям считается, правильно? - Конечно, - и негр отправил дольку в рот. К этой минуте у каждого из них оставалось еще по четыре дольки, четыре оранжевых, полных соком кусочка в нежной кожице, которые уже начали слегка подсыхать от ветра и жары. - Подожди! Давай вместе! - она бойко схватила одну из четырех своих и засунула в рот, а потом прижала ее изнутри к зубам, не раскусывая, лишь водила языком по чуть шершавой белесой шкурке, пытаясь отгадать, что внутри. |
|
|