"Андрей Гордасевич. Дуэль на мандаринах [H]" - читать интересную книгу автора

подхваченном почти незаметным, смелым купальником, а ее волосы еще чуть
влажные после прибрежных волн, но кажется, не теряют своей легкости, и
миндалевидные глаза черными маслинами смотрят ему в лицо, открыто и без
предубеждений, приглашая куда-то - или это только кажется?.. капельки
соленой воды, как пот сумасшедших объятий, застыли на плечах, сорвавшись с
волос, ну, встряхни ими еще раз, тебе же нетрудно, совсем легко, откинь
голову назад, взгляни вверх, оно голубое и теплое, мы ведь не верим здесь,
что там, в высоте, холодно,- а теперь потряси ими из стороны в сторону,
покачай головой, да, закрой глаза - все слишком ярко,- а теперь - вот так,
чтобы сзади эти двое молодых за соседним столиком перемигнулись и
наклонились друг к другу, опустив бокалы на стол, - но ты не видишь их, ты
сидишь к ним загорелой спиной и смотришь на старика с глазами, засыпанными
пылью.
Старик размышлял о своем желании - о том, что она должна была
исполнить. Он отвел взгляд от девушки и устремил его вдаль. На море лежала
легкая рябь, до горизонта глаз не замечал ни тучки, и погода в ближайшие дни
не могла измениться. Кое-где мелкая рыбешка выскакивала из воды над отмелью,
из теплой воды во влажный нагретый воздух и - плть! - вновь булькала
обратно. Вдали над гладью кружила, раскинув широкие крылья, большая птица -
вот она сложила их и упала на чуть колыхающуюся поверхность, и тут же,
расправив снова, забила короткими, острыми взмахами и выхватила из воды свою
добычу, сжатую в крепких когтях. Старик постепенно приблизил взгляд к
берегу, к причаленным лодкам, - некоторые вытащены на песок, другие
наполовину лежали в воде, покачиваясь в своей громадной колыбели; в
переливах голубизны рядом с берегом бултыхались ребятишки, а чуть дальше
виднелись головы дамочек-туристок, плавающих брассом, лениво топящих жир
подводными движениями ног; изредка можно заметить легкий кроль какого-нибудь
умелого пловца из заезжих, прибывшего за здоровьем, привыкшего чупахтаться в
бассейнах большого города; многие лежали на пляже, нежились в раскаленном
золотистом песке, принесенном морем, другие развалились на спине под
солнечными зонтами, опершись на локти и наблюдая за медленным течением
топленого времени; дети и влюбленные закапывали друг друга в песок, вылезая
из воды: сначала неисчислимые песчинки прилипали к коже, отчего та
становилась похожей на акулью, - но затем, высохнув, так же легко от нее
отваливались, и вот уже снова стройные юноши и девушки, обнявшись, неспешно
шагали к манящему, обманчиво тихому чудовищу, - задремало на время, но вечно
таит тьму зловещих загадок.
- Восемнадцать! Девятнадцать! - креолка протянула ему ладошку,
указательным пальцем другой руки провела возле косточек, словно подчеркивая
свою честность.
Старик взял следующую дольку.
- Секунду! - девушка встрепенулась.- Я не заметила! Вот!.. Двадцатая!
А? Она небольшая, но по условиям считается, правильно?
- Конечно, - и негр отправил дольку в рот.
К этой минуте у каждого из них оставалось еще по четыре дольки, четыре
оранжевых, полных соком кусочка в нежной кожице, которые уже начали слегка
подсыхать от ветра и жары.
- Подожди! Давай вместе! - она бойко схватила одну из четырех своих и
засунула в рот, а потом прижала ее изнутри к зубам, не раскусывая, лишь
водила языком по чуть шершавой белесой шкурке, пытаясь отгадать, что внутри.