"Овидий Горчаков. Прыжок через фронт" - читать интересную книгу автора

Мозыря, недалеко от местечка Камень-Каширский, в районе, кишевшем
бандеровцами. И только тогда пилот растолковал нам, что "мельница" - это не
какой-нибудь ветряк, а прожектор, луч которого бегает по кругу, как во время
праздничного артиллерийского салюта в Москве, и служит световым ориентиром
для самолетов. А я-то, профан, искал мельницу на земле!
"Вова" связался по рации, благо "Северок" не разбился, со штабом
фронта, сообщил координаты вынужденной посадки, просил прислать ГСМ -
горюче-смазочные материалы - и новый пропеллер. Штаб прислал все, что нам
было нужно, на следующий день. Мы помогли Семенову сменить винт и заправить
самолет бензином. На ремонт ушло несколько дней. Кругом - вода, грязь,
знаменитая полесская распутица. Обратно на "подскок" мы прилетели только 12
мая. На "подскоке" я вздохнул с огромным облегчением: наша "флагманская
уточка", подполковник Леонтьев и радистка Тамара, целые и невредимые, давно
уже были там... Оказывается, Грызлов, их пилот, обнаружил костры партизан,
но не решился сесть - лесная прогалина показалась ему чересчур маленькой для
посадки. Пилот пронесся на бреющем над поляной и, выключив мотор, крикнул
что было мочи в темноту:
- Рубите дальше лес!.. Рубите в сторону болота!..
На "подскоке" мы узнали, что еще 9 мая наша армия освободила
Севастополь. Пили за эту большую победу. Пили в офицерской столовой за
воссоединение всей нашей группы и за успех операции.
- Дай бог, не последнюю! - с чувством проговорил майор Савельев.
Для нас, вылетающих на задание, этот тост имел особый смысл.
На "подскоке" нас ждали и неприятные новости: по данным воздушной
разведки, немцы за последние дни стали рассредоточивать свои истребительные
эскадрильи по полевым аэродромам, подтягивая авиацию ближе к фронту.
Подполковник был совсем плох, он весь пожелтел, мучили боли в желудке.
- Ну как, Тамара, - осведомился я у радистки, - страшновато лететь
было?
- Вот уж нет, - невозмутимо отвечала бесстрашная казачка. - Как в
трамвае, даже на сон потянуло.
Грозы Тамара боялась, а полеты через линию фронта, в тыл врага ее
совсем не смущали!
Снова готовились мы "вылететь в заданную точку". Первым самолетом
должны были лететь я с Тамарой. Вторым - подполковник с "Вовой". Но вновь
гремит гроза, что ни ночь - нелетная погода.
От дождя совсем развезло все дороги вокруг. Маршал Советского Союза
Александр Михайлович Василевский в своих мемуарах вспоминал: "Много я
повидал на своем веку распутиц. Но такой грязи и такого бездорожья, как
зимой и весной 1944 года, не встречал ни раньше, ни позже..." Бьюсь об
заклад, что самая страшная распутица была в Полесье. Мы на "подскоке" были
отрезаны от всего мира, не могли даже сходить в соседнее село. Аэродром
раскис. А что там делается с нашим лесным аэродромом!..
- Помните, - говорит нам, морщась от боли, наш подполковник
Орлов-Леонтьев, - вы можете сесть на посадочную площадку врага. Немецкая
авиация почти наверняка засекла уже сигналы партизан. Я просил менять их
каждую ночь: треугольник, конверт, ромб, квадрат, три линии. Но немцы,
подсмотрев новый сигнал, могут тут же радировать, чтобы их люди выложили и
зажгли такие же сигналы. Поэтому от вас требуется величайшая бдительность,
особенно от тебя, "Спартак". Если заметишь две пары сигналов, немедленно