"Елена Горбачевская. Не имей сто рублей..." - читать интересную книгу автора

в путь.
Туман был густым, как молоко. Ничего не было видно на расстоянии
вытянутой руки. Мы спешились и вели велосипеды в руках. Такое впечатление, что
попали в совершенно иной мир, где звуки приглушены, очертания смазаны и который
живет вообще по своим, одному ему ведомым сказочным законам. Медленно выплывал
навстречу какой-то диковинный силуэт, который при приближении оказывался самым
обычным кустом можжевельника. Поперек тропинки разлеглась туша доисторического
динозавра. Нет, это просто ствол упавшей сосны. По счастью, это препятствие
оказалось единственным на нашем пути. Так что, перетащив велики, мы уже через
несколько минут покинули диковинный туман и въехали в самый обычный лес. Сказка
закончилась.
Тропинка весело бежала по стройному сосняку, заросшему лишайником
настолько, что казалось, наступила зима. Через густые кроны весело проглядывало
солнышко, и в его косых лучах играли бесчисленные пылинки. Денек обещал быть
погожим. Только откуда-то все время тянуло дымом. Даже какая-то мгла стояла.
Совершенно непонятно. Ведь из-за всех этих дождей никакой пожар был невозможен
в принципе. Даже любой костер, оставленный без присмотра, затушило бы.
Наверное, в какой-нибудь деревне что-то сжигают, решила я.
Велики весело бежали по утоптанной тропинке, выстукивая по кочкам:
"Он-у-хо-дит! Он-у-хо-дит!" Предаваться размышлениям, даже самым грустным, не
было никакой возможности, поскольку любая маленькая невнимательность могла
обернуться полетом в кусты можжевельника, росшего здесь в изобилии, или в
какую-нибудь яму. А я и так уже достаточно "интересная женщина".
Солнышко стало припекать довольно основательно. Наконец-то лето
вспомнило о своих обязанностях. Даже пришлось сделать небольшой привал и
переодеться в забытые до сей поры шорты и майки. Выглядели мы все трое так,
словно нас корова пожевала, да оценивать это было некому, так что неважно. Но я
все-таки на всякий случай заглянула в зеркальце и с удивлением констатировала
отсутствие всех своих ссадин и шишек. Ничего не понимаю! Тем не менее мелочь, а
приятно.
Ближе к обеду мы, миновав болотце, оказались на какой-то достаточно
оживленной автостраде, которая проходила с севера на юг. Нужно было выяснить,
где же мы находимся, и Сережа тормознул первую попавшуюся машину. Оказалось,
это то самое, хорошо знакомое нам шоссе, которое соединяет Минск и Мядель!
Попив водички и бросив последний взгляд на странную раздвоенную
сосну, стоявшую у самой тропинки, мы направились в сторону Молодечно.
А солнце пекло чем дальше, тем больше. Ну что за дела такие! То его
ждешь-недождешься, то припекает так, что колеса к асфальту пристают! Ничего не
понимаю, что такое происходит с этой погодой! Одна польза - мой насморк пропал.
И синяки куда-то подевались, вспомнила я.
Эх, если бы еще также исчезла та жгучая, нестерпимая боль, которая
поселилась в моей душе и острой стрелой пронзала при каждой неосторожной мысли,
каждом воспоминании!
А вот уже и Вилейка. До Молодечно рукой подать. И совсем не страшно,
что солнце вскоре сядет, лагерем нам больше не становиться, а на электричку и в
темноте загрузимся. А в Минске в любое время суток улицы хорошо освещаются.
Наверное, это последний поход. А жаль. Так же ведь все здорово было!

16. Мчится поезд в чистом поле.