"Елена Горбачевская. Не имей сто рублей..." - читать интересную книгу автора

эти моменты единой незримой нитью, словно бусинки, присоединяя их один к
другому. Но это тоже было сделать довольно непросто. Поскольку даже в этом,
даже в такой малости он был полностью во власти линейного времени, которое
незатейливо, неторопливо текло на планете. Он сильно зависел от годового
обращения планеты вокруг светила, а также от ее суточного вращения. То есть он
мог соединиться, слиться только с теми моментами собственного прошлого, которые
приходились только на тот же сезон планеты. При этом максимально доступным
эпизодом, первой "бусинкой" в его ожерелье всегда становился эпизод,
произошедший в то же самое время суток. К остальным он добирался дольше и
сложнее. А иногда приходилось надолго уходить в собственное прошлое, поскольку
только там, в прошлом своем опыте он мог почерпнуть информацию о восстановлении
своей структуры после каких-либо очередных повреждений. Причем способ
восстановления полностью зависел от их механизма и характера. Так что почти
каждый раз "рецепт лечения" был другим. И за некоторыми из них приходилось
уходить в прошлое так далеко, что он даже почти полностью вспоминал себя. Но
сейчас пока до этого было еще далеко. Он просто соединился с прошлым периодом
своей активизации, приходившимся на такой же сезон годового обращения планеты в
надежде получить нужную информацию...

15. Эх, дороги, пыль да туман...

Утром я почувствовала, что успешно заработала насморк. Интересно,
стоило ли вообще идти в отпуск? Может быть, лучше было бы еще годик поработать?
Мужчины уже доедали завтрак, когда Сережа обратил внимание на
странное явление: за ночь туман нисколько не рассеялся, но как будто наоборот,
даже сгустился. Причем был он не везде, а как бы только в одном месте, где
завал бурелома подступал прямо к озеру. Как раз через него шла тропинка,
которая и привела нас сюда, так что мы даже не могли видеть, куда она ведет
дальше. Но идти на разведку было лень, да и отступать особо не куда. Тем более,
что этот завал не шел ни в какое сравнение с тем покосом сумасшедшего великана,
который мы видели накануне. Куда-нибудь да приведет нас эта тропинка, решили
мы.
- Так, девять тридцать, пора бы отправляться, - проявил инициативу
Сережа.
- Сейчас докурю, - ответила я, прихлебывая чай. - А вы пока в
кастрюлю миски сложите да водой налейте.
А нос тек конкретно. Я то и дело шмыгала и лезла в карман за
платком. И вот в очередной раз вместе с платком выскочила из кармана мятая
сторублевка и благополучно шлепнулась в лужу.
- Ну, вот, мама! - тут же стал возмущаться Санька. - Прошу ведь
тебя, чтобы мелочь мне отдавала, а ты вместо этого выбрасываешь ее в лужу!
Он полез было уже за купюрой, да я на него рявкнула:
- Ты что, с ума сошел?! Она же грязная, мокрая! Подумаешь, ценность.
Санька ничего не ответил, только надулся. Зря я на него наорала. Что
бы не происходило, нельзя так с ребенком. Тем более что ему все еще предстоит
пережить. Я потрепала его по волосам:
- Ну, будет тебе. Приедем в Минск, так я тебе целую кучу этого
барахла наменяю.
- Ладно уж, Ежик! - буркнул он, но было видно, что уже не обижается.
Итак, надеясь только на ее величество госпожу Удачу, мы отправились