"Николай Горбачев. Звездное тяготение" - читать интересную книгу автора

голове с какой-то необыкновенной легкостью складываются уже готовые фразы
записки. Нет, она для нее будет разорвавшейся бомбой... Как об этом не
подумал раньше?..
Когда сестра присела к тумбочке, я продиктовал:
- Ийя! Пишу из госпиталя. Точнее, не пишу, а диктую. Что случилось --
это не интересно, просто лицо - жареное мясо. Впереди - операция. Обещают
новую шкуру на лицо. Представь, как это будет выглядеть! Человек, который
всегда смеется... Словом, мое пророчество годовой давности оправдалось:
теперь ты тем более свободный человек. Желаю успехов. Как поживает этот
гранд чичисбей?.. Все.
- Все? Зачем же ты так, мигенький? - Сестра подняла на меня глаза.
Я не успел ответить: распахнулась дверь, и в палату вошел Михаил
Васильевич. Позади него толпилось с десяток людей в белых халатах. "Ну,
держись, подопытный кролик!" - с внезапной жесткостью подумал я. И уже
твердо сказал сестре:
- Прошу вас отослать.
Не обращая внимания на подходивших к моей кровати людей, продиктовал
адрес и фамилию Ийки.
Пусть будет так.


4

"Мигенькая" - дневная сестра, а есть еще ночные, дежурные. На этот раз
дежурит пухленькая брюнетка с бородавкой возле левого угла рта - два
волоска-усика торчат вразлет.
После ужина она развозит на тележке по палатам вечерние дозы лекарств.
Спустя полчаса госпитальная жизнь замирает: утихают звуки, в коридоре
замолкают шаги, гасится большой свет. Только в моей "одиночке" на тумбочке
всю ночь горит настольная лампа под зеленым абажуром. Я считаюсь
тяжелобольным: за ночь сестра несколько раз заглядывает ко мне в дверь. И в
этот вечер лицо брюнетки уже дважды появлялось в стеклянной шипке повыше
занавески. Но я лежу не двигаясь: настраиваюсь на нужный лад. Твердо решил
все вспомнить по порядку. Мне, как тем греческим мудрецам, надо познавать
самого себя...
Тогда, выслушав решение командира батареи, я вышел из канцелярии - и
неожиданно в полутемном коридоре увидел Долгова. Он разговаривал с сержантом
из второй батареи. Короткая шея Долгова была втянута в плечи, руки
по-боксерски чуть согнуты в локтях и расставлены в стороны, будто им что-то
под гимнастеркой мешало прижаться к туловищу. За эти несколько дней службы в
батарее видел его только молчаливым и хмурым и не раз невольно думал: "Ну и
каменное изваяние без сердца и чувств! Теперь к нему..." Злая ирония судьбы.
Разве мог предположить при первой встрече с ним, в карантине, что в конце
концов доведется угодить именно к нему. Попал как кур во щи! Но удивительно,
Долгов на этот раз улыбался. В полутемноте коридора я разглядел: на
скуластом, с толстыми губами лице собрались по две мягкие продольные
складки. "Докладывать сейчас или... лучше позже, чем раньше?"
И скорее поступил бы именно так, "философски" - прошел бы в казарму,
но Долгов обернулся, складки расправились, подобрал полные губы.
- А-а, веселый человек! - негромко, то ли со скрытой иронией, то ли