"Николай Горбачев. Ракеты и подснежники " - читать интересную книгу автора

поглощен думами и заботами о приезде Наташки.
Подполковника Андронова нашел в казарме. Он давал какие-то указания
Филипчуку - нашему хозяйственному "богу". Невысокий, по-цыгански смуглый, с
аккуратными усами старшина стоял перед командиром навытяжку. Значок на его
груди свидетельствовал, что Филипчук уже десять лет отдал сверхсрочной
службе. Подполковник, возвышавшийся над старшиной на целую голову, видно,
был не в духе: чуть сгорбился, по щекам запали симметрично две глубокие
складки, словно продавили их чем-то острым, и они так и остались, не
разгладились. Когда я доложил ему о приезде Наташки, он смотрел на меня
секунду-другую, задумавшись, сощурив глаза под густыми бровями.
- Так, так, товарищ Перваков... Значит, встречать надо? Машину?
Хозяйственная-то у нас только вернулась. - Он взглянул на Филипчука, тот
утвердительно качнул головой. Андронов снова задумался, но тут же поднял на
меня оживившиеся глаза. - По такому случаю придется тягач выделить, чтоб
наверняка не застрять. Как, Перваков?
Я согласился. Тридцать с лишним километров до города разбитой лесной
дороги под силу только мощной машине. Кабина просторная, устроимся все. К
тому же оригинально - ракетный тягач!
Андронов расспросил, все ли у меня готово в комнате, которую выделили
несколько дней назад, когда получил письмо от Наташки. Тогда я тоже пришел к
Андронову, и он без колебаний сказал: "Вот и поселяйтесь в квартире с
майором Климцовым, живите". Комнатка была небольшая, но уютная, а соседкой,
женой адъютанта дивизиона Ксенией Петровной, я был доволен: женщина в
возрасте, опытная хозяйка, приветливая - с такой рядом и Наташке будет
хорошо.
- Что ж, идите, готовьтесь, - отпустил Андронов меня.
В комнате, конечно, царил холостяцкий беспорядок. Принялся прибирать
постель, вытирать пыль на столе, заваленном книгами и газетами, лазил на
коленях под кровать, выметая сор. С веником вышел на кухню. Ксения Петровна
возилась у плиты. Неизменная отшлифованная палочка ее, которой Ксения
Петровна пользовалась из-за больной ноги, была приставлена к плите. Русые
волосы, заплетенные в толстую косу, лежали на затылке тугой крученой халой.
От непривычной работы я взмок и, в гимнастерке без ремня, с засученными
рукавами, должно быть, имел очень растрепанный вид, потому что Ксения
Петровна с затаенной смешливой хитрецой смотрела на меня. Вдобавок я
рассыпал сор. А когда попросил ведро и тряпку, намереваясь вымыть в комнате
пол, Ксения Петровна не выдержала:
- Вот что, Костик, давай-ка сюда эти женские премудрости! - Она
решительно завладела совком и веником. - Не очень вы, мужчины, к ним
приспособлены! Вон мокрый, как из парилки! Ложись пораньше спать. Выезжать в
город почти в полночь, четыре часа на тягаче трястись! И ни о чем не
беспокойся. .
Пришлось согласиться. Попробовал последовать ее совету и уснуть, однако
ничего из этого не вышло. Думы теснились, вызывали в памяти картины
прошлого. Изменилось ли в Наташке что-нибудь с той поры, когда стали мужем и
женой? Какая она сейчас? Строгая, гордая красавица, какой впервые увидел на
школьном вечере встречи выпускников? Она пришла туда вместе со знакомой
Родьки Белохвитина. Увидел и почувствовал непонятную сладкую тревогу в
груди... Или та - неожиданная, беспечная, заразительно веселая, какой узнал
ее в ту ночь, за два дня до своего отъезда из отпуска? Почти до утра мы