"Михаил Сергеевич Горбачев. Как это было: Объединение Германии " - читать интересную книгу автора

переговоров, присутствует несколько ссылок на то, что, реагируя на
англо-американские предложения расчленить Германию, Сталин выразил согласие
с содержавшимся в них подходом.
В другом сборнике, посвященном уже Потсдамской конференции, также
содержащем американскую версию, помещена справка, подготовленная помощником
начальника штаба верховного главнокомандующего вооруженными силами США
адмирала У. Д. Леги - Дж. Элси. В справке приводится информация, поступившая
от У. Черчилля, относительно итогов англосоветской встречи, состоявшейся в
Москве в октябре 1944 года. Согласно этой информации, беседуя с министром
иностранных дел Великобритании А. Иденом, Сталин выступил за создание
южногерманской федерации со столицей в Вене, за отделение Рура и Саара от
Пруссии и образование сепаратного государства в Рейнской области.
Советская версия официальных переговоров "большой тройки" излагает
позиции своей делегации несколько иначе, чем американская. Согласно записи
тегеранских бесед Сталин не ставил вопроса о расчленении Германии и тем
более не высказывал предпочтения такому решению ни в варианте Черчилля, ни в
варианте Рузвельта. На вопрос Черчилля: "Маршал Сталин предпочитает
раздробленную Европу?" - последовал существенно иной, чем в американском
варианте, ответ: "При чем здесь Европа? Я не знаю, нужно ли создавать
четыре, пять или шесть самостоятельных германских государств. Этот вопрос
нужно обсудить. Но для меня ясно, что не нужно создавать новые объединения"
(явная критическая реакция на черчиллевскую идею создания Дунайской
федерации с участием южногерманских земель. - М.Г.).
Поскольку те и другие документы были опубликованы в годы "холодной
войны", когда ФРГ стала союзником по НАТО, нельзя исключать, что над ними
были произведены манипуляции, призванные выставить в неблагоприятном свете
позицию Советского Союза. Тем не менее и те и другие позиции поддаются
логической реконструкции.
Очевидно, Сталин, учитывая сложные отношения в самой антигитлеровской
коалиции, не хотел конфликтовать со своими партнерами еще и по вопросу
целостности Германии и изредка подыгрывал своим собеседникам. Вместе с тем
он считал необходимым периодически публично фиксировать свою позицию по
вопросу германского единства.
Разумеется, жестокому и прагматическому политику сантименты были чужды
изначально. Сталиным двигали безусловно понимаемые им устойчивые
геополитические и исторические интересы России, а следовательно, и
Советского
Союза. Если для Великобритании Германия всегда была главным конкурентом
в борьбе за лидерство в континентальной Европе, для США - препятствием на
пути достижения доминирования на европейском пространстве, для Франции -
постоянной угрозой ее восточным провинциям, то Советскому Союзу она
представлялась фактором внешнеполитического равновесия в Центральной Европе,
противовесом чрезмерному англо-американскому влиянию на континенте. Но для
того, чтобы сыграть эту роль, нужна была Германия, дружественно настроенная
к СССР и миролюбивая - и в то же время достаточно сильная, чтобы проводить
самостоятельную политику.
Думаю, что соображения такого рода наложили свой отпечаток и на позиции
советского руководства в германском вопросе в первые послевоенные годы.
Подробный рассказ о маневрах в вопросе о послевоенном устройстве
Германии, который я предложил вниманию читателей, не направлен на то, чтобы