"И.Горбатко. Дело полковника Петрова " - читать интересную книгу автора

- Дуся и я, - обычно говорил он мне, - работаем день и ночь, а что за
это получаем? Одни упреки. Если судить по его словам, то все, что мы ни
делаем, все - неправильно. Он всегда все критикует и выискивает огрехи.
Дуся уже измотала из-за него все нервы. Этот человек просто большой
придира. Но, Дуся и я можем постоять за себя. И не потому, что нас
поддерживают другие. Все они невероятно запуганы, чтобы даже открыть рот.
Они думают только о том, чтобы подлизаться к нему и за счет этого облегчить
свое собственное положение.
Петров действительно был разгневан.
- Я не намерен мириться с этим, - говорил он. - У меня в Москве тоже
есть друзья.
Вспышки гнева Петрова на этом не кончались.Его беспокоило, что я пойму
слабость его положения в посольстве и начну проявлять к нему сочувствие.
Нередко он говорил мне: Ты, вероятно удивляешься, почему я не беру тебя с
собой чаще встречать в аэропорту наших дипкурьеров и официальных лиц. Если
бы я делал это, наши люди отнеслись бы к этому не очень хорошо. Ты помнишь,
когда ты приехал со мной на встречу в порту нашего сотрудника ,
направлявшегося в Новую Зеландию. Так вот в Москву доложили, что ты был при
его встрече вместе со мной на судне. Поэтому нам лучше вместе не появляться
среди них без крайней необходимости. Эти люди постоянно следят друг за
другом, и если у них появляется возможность подставить друг другу подножку,
они обязательно сделают это. Когда они увидят нас вместе, они обязательно
скажут: Опять Петров и Бялогуский пьют вместе. Как будто для них это имеет
какое-то значение.
Я воспринимал такие высказывания как признак того, что Петров хотел
бы, чтобы я не показывал близость в наших отношениях в присутствии других
сотрудников посольства или среди людей, поддерживающих с посольством связи.
Хотя уже в течение многих месяцев мы обращались друг к другу по имени,
на людях мы всегда использовали полуофициальную форму обращения с тем,
чтобы создать впечатление, что Петров поддерживает отношения со мной только
по делу, а наши личные встречи носят случайный характер.
В моих глазах значение сложившихся отношений было несравненно глубже,
чем просто тесные личные отношения между мной и Петровым. Его обиды на
несправедливое отношение к нему посла Лифанова, на мой взгляд, имели под
собой глубоко эмоциональную подоплеку. К этому времени мы уже встречались
около двух лет, и я считал, что смогу почувствовать малейший признак
изменения его отношения ко мне. Мы вместе бесчисленное число раз посещали
бары, рестораны и другие увеселительные заведения и мне казалось, что я в
некоторой степени научил его снимать напряжение и расслабляться. Я уверен,
что слово "расслабляться" до нашего с ним знакомства Петрову не было
известно.
Однако на сознание Петрова продолжали оказывать влияние другие
факторы. Он не переставал удивляться тому, что мы с ним можем пойти в любое
общественное место, и это не привлекает чьего-то внимания. Для него это
было абсолютно новым.
Когда напряжение спадало, Петров, не зная почему, начинал чувствовать
себя намного лучше как физически, так и морально. Он ощущал прилив новых
сил. В результате он вновь и вновь искал общения со мной, так как
неосознанно связывал улучшение своего самочувствия и мироощущения с нашей
дружбой.