"И.Горбатко. Дело полковника Петрова " - читать интересную книгу автора

судить по высказываниям Юнис Пентон, то в кругах коммунистов в Сиднее
достаточно было заявить, что "так сказал Руперт Локвуд", чтобы аргумент был
всеми принят безоговорочно. Юнис была довольно хорошо начитана, смышлена и
обладала чувством юмора. Эти качества её натуры проявлялись в любом
вопросе, за исключением тех, которые касались политики. Политика для неё не
была предметом размышлений, а воспринималась так, как это было изложено в
официальной линии Коммунистической партии, которую она принимала как догму.
Однажды он сказала мне, что революция в Австралии произойдет через три
года. Она произнесла это простым будничным голосом. Я подумал, что она
шутит, но когда взглянул на нее, то увидел на её лице жесткое выражение,
напоминающее маску, при этом глаза были в экстазе устремлены вдаль, а губы
превратились почти в тонкую нитку. Тогда я понял, что для Юнис Пентон
коммунизм был религией, а Руперт Локвуд - священником.
Со временем мне становилось все труднее выкраивать время для
переводов. Я находился в состоянии сильного нервного напряжения из-за того,
что мое слабое знание английского языка не позволяло мне должным образом
воспринимать содержание лекций по медицине. Это стало не только помехой в
моих университетских занятиях, но и источником постоянного раздражения и
чувства унижения. Я упорно старался выражаться по-английски четко и ясно,
особенно в бытовых разговорах, что вызывало только смущение моих
собеседников, а зачастую мои явные усилия в этом наталкивались на
насмешливую улыбку. Это тем более меня унижало, так как я гордился тем, что
являюсь польским стипендиатом.
Я продолжал активно заниматься музыкой, готовя музыкальные оформления
для различных радиоспектаклей, а также часто выступал на радио с сольными
скрипичными программами. Это была изнурительная работа, требующая большой
концентрации усилий и времени. Иногда случались моменты, когда я просто не
мог найти времени для переводов Янгера.
Однако я понимал важность поддержания отношений с ним и сотрудниками
его офиса и придавал серьезное значение поискам путей выхода из
затруднений. Затем мне пришла в голову мысль об использовании переводчика
со стороны, и я немедленно довел её до Барнуэлла. Он согласился помочь, и
мы подобрали для этой работы двух человек из польской общины в Сиднее.
По мере того, как эта схема работы стала воплощаться в реальность, я
снова стал, как обычно видеться с Янгером и получать от него материалы для
переводов на английский, которые я передавал Барнуэллу, а он, в свою
очередь, организовывал их перевод. Затем он возвращал мне готовый перевод,
я вручал его Янгеру, получал свое обычное вознаграждение, которое доходило
до пятидесяти центов за страницу польского текста. Эти деньги я передавал
Барнуэллу, который отсылал их переводчикам.
Эта карусель продолжалась уже несколько месяцев, когда в офисе Янгера
на месте Юнис Пентон я увидел другую молодую женщину. Несмотря на мои
усилия, я не смог узнать, как её зовут, хотя её внешность и акцент явно
свидетельствовали о том, что она тоже переселенка, но из Австрии или
Германии. В конце концов я подошел к другой секретарше по имени Кэт Кнапп,
которая была, судя по всему, очень предана Янгеру.
- Не может ли кто-нибудь познакомить меня с новой секретаршей, -
спросил я её.
- Конечно, - ответила Кэт. - Это миссис - - - - ,(при этом она
невнятно произнесла какую-то немецкую фамилию).