"И.Горбатко. Дело полковника Петрова " - читать интересную книгу автора

подозрительно, хотя его манеру поведения в целом нельзя было назвать
недружественной. Он предложил мне стул.
Я сказал ему, что осведомлен о том, что он возглавляет Польское
Агентство прессы и что я был бы рад получить у него работу по переводу
текстов, которую мог бы выполнять дома. Янгер молча выслушал меня. Когда я
закончил, установилась некоторая пауза в разговоре.
- Полагаю, что я смогу дать вам работу, - сказал он в заключение, - но
я пока не знаю вас в достаточной мере. Понимаете, это ведь не просто
перевод. Если вы не испытываете симпатии по отношению к нынешнему
политическому устройству в Польше, вы не сможете хорошо сделать эту работу.
Я ответил ему, что в принципе ничего не имею против режима в Варшаве и
не испытываю против него предубеждений. Янгер, похоже, колебался. Затем он
поднялся
. - Ну, давайте попробуем, - произнес он. Взяв лист бумаги с
машинописным текстом, он положил его на стол и подтолкнул ко мне. -
Посмотрите, что вам удастся сделать из этого, - и он вновь сел, как будто
внезапно потерял всякий интерес к этому вопросу.
Машинописный текст, который он мне передал, был напечатан по-польски
на тонкой бумаге для авиапочты, и в нем содержались выдержки из речи очень
известного в то время польского политика левой ориентации, который выступал
за слияние коммунистической и социалистической фракций в парламенте. Текст
был написан в обычной для коммунистической пропаганды манере. Я нашел его
очень трудным для перевода на английский язык и до сих пор ощущаю его
революционный дух. Однако в переводе мне удалось передать некоторые из
звучных напыщенностей этого текста. Я передал свою рукопись Янгеру, и он
внимательно прочитал её. - Неплохо, - сказал он. - Вы сможете получить эту
работу, если захотите, боюсь только, что оплата не слишком привлекательна.
Тем не менее, мы договорились об условиях, и я ушел, зажав в руке кейс
с материалами для перевода.
Я доложил об этом новом развитии событий Барнуэллу, который, как мне
показалось, оказался весьма удовлетворен.
Несмотря на мои регулярные визиты в офис Янгера, я не ощущал
какого-либо значительного прогресса в отношениях с ним. Видимо у него
сохранялось некоторое подозрение ко мне и я переключился на его секретарей.
Более разговорчивой и доступной из них двух была та, которая была замужем,
но носила свою девичью фамилию Юнис Пентон.
Юнис была довольно приятным созданием. Она считала меня близким
партнером своего босса и своим человеком среди коммунистов. Она также часто
посещала Русский общественный клуб и видела меня там, что утверждало её во
мнении о моей преданности революционному делу. Янгер не был в курсе
дружественных отношений, которые укреплялись между мной и Юнис. Время от
времени мы с ней вместе обедали или заходили куда-нибудь на кофе, но в
присутствии Янгера поддерживали строго официальные отношения.
От Юнис я узнал, что Янгер был в дружеских отношениях с советским
консулом Макаровым и корреспондентом ТАСС Носовым и, что он питает большие
надежды стать польским консулом в Австралии.
Юнис была несколько болтлива отчасти по своей натуре, а отчасти из-за
того, что считала, будто мне известны большинство тех людей и событий, о
которых она говорила. Она была знакома с несколькими коммунистическими
журналистами. Среди них большим авторитетом пользовался Руперт Локвуд. Если