"Борис Горбатов. Большая вода (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

важно.
- Не тот?
- Песец нонче хитрый пошел. На накроху он уже не идет.
Не то что раньше,
- А ты помнишь, какой раньше песец был?
Митяй смущается. Отцова шапка совсем налезла на нос.
- Люди сказывали... - бормочет он.
- А может, и не врали люди! - добродушно соглашается дядя Терень, -
Человек умнеет, отчего и зверю не поумнеть.
Ну, а план твой как?
- Я план, дядя Терень, весь выполнил.
- За это ты, выходит, молодец и ударник. А велик план-то?
Дядя Терень это из приличия спрашивает. Как и все люди в тундре, он
слыхал о промысловом договоре Митяя. Его сочинил веселый инструктор,
объезжавший промыслы. Митяю дали ружье, лодку, участок и план: пять
песцов. Стал Митяй заправским промышленником. И даже не столь ружьем он
гордился, сколь планом.
- План - пять песцов, дядя Терень! Да я еще ушкана убил. Да пятерых
куропаток. И олень вот. Теперь думаю на гуся идти.
- Великий у тебя оборот, промышленник-! Богач ты теперь! Куда доходы
девать будешь?
- Я все тятьке, - смущается Митяй. - Мне ничего не надо.
- А у тятьки как с планом?
- У тятьки-то? У него плохо...
Старик усмехается. Но, как ни в чем не бывало, продолжает беседу.
- А там, помнится, в плане у тебя еще пунктик был. А?
Сполняешь?
- Сполняю, дядя Терень, - неуверенно отвечает мальчик. - До дробей уж
дошел.
- Л HG врешь?
Митяй даже обижается.
- Пес врет, а я - человек. Хоть экзамен- мне сделайте.
Тут уж черед дяде Тереню смущаться. Он чешет затылок и говорит:
- Плохого ты, брат, профессора себе для экзаменов нашел.
Профессор-от сам на пальцах считает. Но ты не горюй, Митя.
Однако ты свое дело знай: учись. Ученым станешь. На магистраль поедешь.
Глядишь, и в профессора выйдешь.
- Нет, я лучше тут останусь, дядя Терень, - говорит мальчик и поднимает
глаза на старика. - Хорошо тут!
- Хорошо?
Они вышли уже к избе. Она внизу, на берегу маленькой тихой бухточки.
Далеко в залив вдается массивный горбатый мыс Ефремов Камень. Нынче он
особенный. Не угрюмый, как осенью, не черный с проседью, словно кавказское
серебро с чернью, как зимой, а дымчатый, даже чуть-чуть синий и
легкий-легкий, почти бесплотный. Вокруг него - голубой прибой льдов, а
дальше - неоглядная мирная снежная равнина. Снег серебряный, он тронут
весной, в нем есть уже тусклость металла. В заливе тихо. Солнце спокойно
играет в торосах. Дремлет тундра. Легкий дымок над избой да стук топора.
Видно, Трофимов хозяйничает, И вокруг лежит тундра, мать сыра земля.
Да уж, сыра! Сырее и не бывает.