"Борис Горбатов. Большая вода (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

стариком.
Но он только качает головой в ответ.
- На том спасибо! Однако мне в сторону свернуть надо.
К хозяину тундры на поклон пойду.
- К деду Курагау? - удивляется начальник партии. - Жив еще старик?
- Всех переживет! У стариков кость крепкая.
Он говорит это с гордостью. Подымается на ноги, берет палку и глядит,
прикрыв глаза ладонью, на восток, туда, где синеют горы.
- Пойду! - говорит он просто и, не попрощавшись, взмахнув палкой,
уходит.
Зверобои долго смотрят ему вслед.
А он идет, высокий, прямой, тощий, и нет износу ни ему, ни его сапогам
из белой кожи.
Он не поет сейчас, не смеется в усы, не наклоняется над травинкой и
камнем. Он идет на поклон к хозяину тундры, робкий, почтительный, такой,
как и тринадцать лет назад, когда впервые шел к деду просить совета,
покровительства и благословения. Вот речушка, которую даже на картах
называют речкой деда Кураша, вот и жилье.
Дядя Терень тщательно обивает у порога снег с сапог и входит.
Дед Кураш лежит на кровати в чистой белой рубахе, торжественный и
светлый. Эта торжественность пугает дядю Тереня, он поспешно снимает
шапку, торопливо кланяется.
- А-а! - приветствует его дед Кураш. - Лешак-шалопут пришел! Все
ходишь, молодой человек?
- Хожу, Егор Кузьмич.
- А я, брат, лежу.
Бабка Дарья с грохотом ставит горшок в печь.
- Ты не плачь, - сердито говорит ей дед, - не плачь, слышь?
Не люблю.
Но бабка и не плачет (она плакать не умеет).
- Каменная, - ворчит дед, - хоть слезу б уронила. Муж ведь помирает. Не
кто-нибудь.
- Я те помру, я те помру, черт! - кричит вдруг бабка. - Ишь время нашел!
- Не я, мать, время нашел, - укоризненно, но мягко выговаривает ей дед
Кураш. - Это, мать, меня время нашло. Уж в какую глушь я от него
спрятался, а вот нашло-таки...
Дядя Терень осторожно подходит к постели и присаживается на табурет. Он
хочет закурить трубку, но не решается.
Надо бы что-нибудь сказать, да слов нет. Он вдруг чувствует, что точно:
тринадцать лет пролетело, как одна минута... Неужто помрет дед Кураш?
- Да, пожито, - говорит дед Кураш.
Ему хочется поговорить перед смертью, наговориться досыта, надо много
сказать: много прожито, много думало было (в тундре думается хорошо),
много вызнано, - все надо рассказать, все. И дед Кураш сердечно рад, что
пришел к нему человек, пришел послушать старика, - вот и умирать легче.
- Да, пожито... - говорит он, вздыхая. - Пора и того...
на тот свет аргишить [Аргишить - кочевать].
- Рановато бы еще... - робко вставляет дядя Терень.
- Не рано, молодой человек, чего уж! А прямо скажу: не хочется. Ведь
кто помирает, а? Дед Кураш помирает. Здешних мест владетель. А? Так я