"Геннадий Гор. Изваяние (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

род и познавший самое унизительное из всего, что есть на
Земле, - презрение самих вещей, которых цивилизация сделала
высокомерными.
- Сюда нельзя бросать окурки, - учил меня терпеливый
Стронг. - Это не урна.
- А что же это такое? - спрашивал я.
Красавец Стронг пропускал мой вопрос мимо своих волосатых
ушей, идеально копирующих настоящие, живые, человеческие
уши. А когда я настаивал, Стронг говорил мне, что я еще не
созрел, чтобы понять смысл и значение некоторых вещей, поя-
вившихся в годы моего отсутствия и вызванных новыми потреб-
ностями человечества.
Лицо Красавца Стронга делалось чрезвычайно обаятельным и
милым, и я думал о тех генах, которые пронесли сквозь сумрак
поколений это обаяние, а потом с разочарованием вспоминал,
что все это происходило без всякого участия генов и мутаций,
ведь Стронг был искусственным существом. К человеческому
обаянию я уже давно относился подозрительно, как к признаку
адаптации в борьбе за существование. Я знал, что такое обая-
ние, и предпочитал людей сухих, прямых, с виду эгоистичных
людям милым и лжедобродушным. Этому научило меня мое пребы-
вание там, где до меня никто не бывал.
Но вернемся к Красавцу Стронгу и к его умению пользовать-
ся своим обаянием и расточать улыбки или погружаться в мол-
чание, как в океан, одновременно погружая туда и своего со-
беседника.
Иногда я был слишком настойчив, и он снисходил к моему
жалкому любопытству. На лице его я уже не замечал ни обая-
ния, ни улыбки, а видел что-то другое. Тогда я думал, что
лукавое слово "красавец" не случайно стало частицей его бла-
гополучного имени.
Он показывал мне на какой-нибудь предмет своим не слишком
чистым толстым пальцем, на какой-нибудь предмет, замеченный
мною на дороге, и объяснял мне, что это знак или символ.
- Символ чего? - спрашивал я.
- Не забегайте вперед, - отвечал он. - Это десятая или
двадцатая страница книги, а мы с вами еще читаем первую.
Загадочно и странно. Может, Стронг шутил? И это возможно.
Ведь он не принадлежал сам себе, не уходил корнями в глубину
сменявших друг друга поколений, а был собран... Поставим
здесь несколько точек и не будем углубляться в тайну проис-
хождения электронного Спинозы. Надо уважать чужие секреты.
Теперь о вещах. Почти все вещи и предметы стали знаками,
и окружающий мир беседовал с прохожими о чем угодно, даже о
погоде.
- Все это потомки дорожных знаков, - объяснял мне Стронг.
- Их более элементарные предки когда-то лаконично беседовали
с водителями машин. Эти же... Каждый из них готов прочесть
вам целую лекцию.
- А вы не находите, Красавец, - говорил я, - что предметы