"Джудит Гулд. Плохо быть богатой" - читать интересную книгу автора

дома - изображать оскорбленное достоинство перед работниками службы опеки,
как только те нагрянут к ним в дом.
Менее чем через неделю они сняли себе другую квартиру в совершенно
другом месте, не оставив на прежней и адреса и забрав с собой все семейные
реликвии: подставки, статуэтку мадам де Помпадур, теперь уже
пронзительно-зеленую, как летний день, и все индейские покрывала.
Они прожили мирно и счастливо еще три года, и все это время Эл и Джо
посвятили Эдвине, прививая ей понятие стиля и совершенно безудержно ее
обожая. Они одевали ее, как принцессу, брали с собой на вернисажи и в театры
и даже вместе ездили летом на курорт в Пайнс, где ее сразу же окрестили
"принцессой сезона".
Потом, когда съемки для модных журналов принесли Элу известность и
деньги, Джо вдруг потерял голову, влюбившись в одного из смазливых
манекенщиков из тех, кого снимал Эл, и исчез вместе с ним. Несколько месяцев
Эл не мог оправиться от удара и, чтобы не дать тоске сгубить себя
окончательно, с головой ушел в работу.
Вскоре, преодолев все преграды, он стал одним из самых престижных
фотомастеров в Нью-Йорке, работающих в сфере моды. Он заработал кучу денег и
вместе со своей "племянницей" переехал в богатый район Мюррей-Хилл, открыв
там же студию.
К тому моменту в крови Эдвины полыхал уже особый жар - страсть к моде.
Именно благодаря Элу она поступила в Технологический институт моды, оставила
который лишь для того, чтобы стать женой Дункана Купера и матерью Аллилуйи.
- Ма, - вывел ее из раздумий резкий голос дочери, - ты здесь или где-то
в облаках?
Эдвина стряхнула с себя нахлынувшие воспоминания.
- Конечно, здесь, малышка, - отозвалась она, и голос ее дрогнул. - Я
просто вспомнила себя в твоем возрасте.
- Да-а? - с сомнением протянула Аллилуйя. - Готова поклясться, ты
родилась уже старой.


4

...Дух захватывало от наслаждения. Из груди рвался стон - стон боли и
удовольствия. Он упивался звуками, ощущениями, запахами - они казались
Антонио де Рискалю музыкой. Он был наверху блаженства, которое испытать дано
лишь на земле. Этот мальчишка, которого он подобрал сегодня утром, стоил
каждого пенса из тех трехсот долларов, которые ему обещаны. Неутомимый, как
жеребчик, и настырный, как молодой бык. Нет, Антонио не ошибся. Он все ясно
понял с первого взгляда.
Стараясь сдержать стон, Антонио вцепился в край стола. Боже
праведный... Он закрыл глаза в немыслимом блаженстве. Согнутый вдвое, он
буквально распластался на широкой столешнице. На нем оставались пиджак и
рубашка с галстуком, однако брюки с подштанниками свалились куда-то к
ботинкам, выставив на обозрение голые, покрытые пухом ягодицы.
Морщась от боли и наслаждения, он упивался каждым движением, каждым
ударом, которым награждал его этот крепкий жеребчик. Никогда еще
удовольствие не было столь глубоким и полным... Одно мгновение боли - и
бесконечный восторг...