"Юрий Гончаров. Большой марш: Рассказы" - читать интересную книгу автора

самолет приближался, она почти с таким же волнением впивалась глазами в
голову летчика в шлеме и очках, видную в кабине...
Самолет улетел к Дону, сверкнул в лучах солнца, поворачивая на восток,
к своим, исчез, а я продолжала, не отрываясь, смотреть в ту сторону и его
ждать, по-прежнему в полном убеждении, что это папа, он обязательно прилетит
еще, он нас ищет и на этот раз найдет, и никакие мамины разубеждения не
могли изменить во мне этой веры. Я знала главное, чтобы так упрямо,
сумасбродно верить, - я знала папу, какой он, что он не может оставить нас в
такой беде, он обязательно бросится к нам на выручку...
На понтонном мосту через Дон нас застиг ливень. Толстые косые струи
били сбоку, сталкивая с моста в воду. Грязные доски настила вмиг стали
скользкими, мутно-зеленая донская вода с шипением кипела под ливнем, неслась
из-под днища железных лодок и завивалась воронками всего в двух метрах
слева. Насквозь мокрая, с мокрым лицом, волосами, залепившими мне глаза, я
скользила при каждом шаге, мне было дико страшно, что меня оторвет от
тележки, за которую я держалась, от мамы, я упаду в стремительно бегущую
воду, и она меня унесет, завертит в одной из воронок вместе с желтой пеной,
и никто не станет меня спасать, потому что спасти из такого водоворота
невозможно... Маме тоже было страшно на скользких досках, все, кто оказался
на мосту под ливнем, испуганно вскрикивали, маме было страшно вдвойне, еще и
за меня, но она крепко придерживала меня одной рукою за плечо, другой катила
тележку и все время спокойным голосом повторяла, чтобы меня ободрить: "Чего
ты боишься, обыкновенный дождь, сейчас перейдем, будем на берегу... Люди
идут - и мы перейдем, осталось совсем немного... Не дрожи, не упадешь, никто
не падает - и мы не упадем..."
За мостом мы ступили в грязь, глину, размешанную множеством ног. Колеса
тележки погрузились в нее наполовину. Дорога круто взбиралась на высокий
обрыв. Десятки людей скользили и падали на глине, роняли свою поклажу. В
грязи, хлюпавшей под ногами, попадались камни. Тележка прыгала,
накренялась - и вдруг в ней что-то хрупнуло, левое колесо покатилось в
сторону, тележка упала набок, мешки с нее - в желтую жижу.
А дождь продолжал сечь наши лица, плечи, лопаться пузырями у ног.
Беспомощные, растерявшиеся, мы стояли на середине подъема, не зная, что
делать. Взбиравшиеся по круче люди оглядывали нас, видели нашу беду, но
никто не останавливался помочь. Да и какая могла быть помощь, у тележки
лопнула пополам ось, а мимо в основном шли женщины, каждая несла на себе
немалый груз и почти каждая была с детьми...
Я принялась плакать, совсем перестав что-либо видеть перед собой.
- Ба-а, сколько воды, да еще ты воду льешь! Ты нас совсем утопишь! -
раздался басовито-густой, хрипящий, насмешливый голос.
Приземистый, широкий телом старик, сипло, астматически дыша, поднимался
снизу от моста, впряженный в тележку, на которой качалась кладь. Возле
тележки шла низенькая женщина, накрывшись куском клеенки; она была вся
спрятана под ней, торчал только низ черной широкой юбки и двигались ее ноги
в измазанных глиной туфлях. За тележкой шла еще одна женщина, молодая, с
ребенком в байковом одеяльце на руках. Она тоже прикрывалась кухонной
клеенкой, придерживая ее левой рукой. Кусок был невелик, и женщина старалась
держать его так, чтобы он прикрывал в первую очередь ребенка, а уж
оставшейся частью - ее.
Старик опустил возле нас на землю оглобли своей тележки, перешагнул