"Юрий Гончаров. Нужный человек" - читать интересную книгу автора

Степана Егорыча, хотя, выйдя в сенцы, он не только не забыл притворить за
собой дверь, обитую снаружи войлоком и мешковиной, но еще и нажал на нее
плечом, чтобы плотнее посадить на место.
Окрик хозяйки лишь для вида был строг - в нем была бабья игра, понятная
Степану Егорычу. Чуть ни сразу, как он поселился у нее квартирантом, Галина
Фоминишна повела с ним эту нехитрую игру, завлекая его, яснее ясного говоря,
чтобы он не стеснялся, дал в себе мужику волю, что она только и ждет от него
этого. А Степан Егорыч всякий раз терялся и не знал, как сказать этой
здоровой крепкой женщине с могучими плечами, широким некрасивым лицом,
вдобавок испорченным бородавками, что старается она зря, никакой охоты это
ее приманивание у Степана Егорыча не вызывает, да и позволить себе он ничего
не может, ибо как же он скажет, как же объяснит потом Поле? А скрыть от нее
нельзя, он никогда ничего от нее не скрывал, хоть и не требовала она с него
ответов, сам всегда винился, если что; придется доложить и про такое дело,
если случится; так уж повелось у них само собой, без уговора - всегда и во
всем быть друг перед другом в чистоте...
Галина Фоминишна заспешила с молоком, громыхнула бидонной крышкой,
закрывая.
- Сгодится такая-то? - подняла она с лавки моток веревки. - А то я
другую дам, крепше.
- Сгодится, - сказал Степан Егорыч.
Впереди Галина Фоминишна с фонарем, за ней, хромая, Степан Егорыч,
вошли они в закут рядом с коровником. Остро пахнуло овчарней: на унавоженной
соломе жались в углу три овцы.
Галина Фоминишна повесила фонарь на сук в плетневой стене, Степан
Егорыч выглядел овцу, назначенную хозяйкой накануне, отогнал ее от остальных
в другой угол.
Овца, точно бы почуявшая, для чего вошли в закут люди, зачем ее
отгоняют от сестер, нервно, испуганно заблеяла, рванулась из угла, но Степан
Егорыч ловко перехватил ее, вцепившись руками в густую сальную шерсть,
перешагнул через овцу и крепко зажал ее между колен.
- Подсобить? - сунулась хозяйка.
- Отойди-кось, отойди, - приказал ей Степан Егорыч. - А то как
хлестанет - враз замараешься...
Сжимая левой рукой овце морду, он круто задрал ей голову, чтоб хрупкое
горло вывернулось наружу, а правой достал из-за голенища нож.
Овца дернулась протестующе, отчаянно, всем напружиненным телом, и
потом, когда нож резанул поперек горла, дернулась еще раз, даже сильнее
первого. Степан Егорыч подержал ее, пока не затихли мелкие судороги, потом
связал ей задние ноги веревкой, и живо, без лишней возни, подвесил овцу вниз
головой к поперечине под невысокой камышовой крышей. Кровь струйкой сбегала
в тазик, подставленный хозяйкой, оставшиеся овцы, плотно сбившись одна к
другой, смотрели испуганно, глаза их выпукло блестели в свете керосинового
фонаря.
Степан Егорыч и не помнил уже, когда в последний раз доводилось ему
свежевать убитую живность, но руки его помнили и как бы сами делали - точно
и умеючи, не вредя овчины. Да и нож был острый, ладный ему помощник, - таким
ножом грех было не сработать хорошо...

2