"Олесь Гончар. За миг счастья (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

чуть торчит бревенчатым гребнем, приземистая, лобастая, напоминая темной
суровостью облика давних своих пращуров - те сторожевые курени, которые
когда-то запорожцы ставили где-нибудь на Базавлуке или Волчьих Водах.
Дверь тяжелая, из дубового неотесанного горбыля. Засов на двери да пломба,
словно тут склад со взрывчаткой. И никакого окошечка, только узенькая над
дверью щель-прорезь, на амбразуру похожая, чтобы миска с постной кашей раз
в день сквозь ту амбразуру пролезла.
Тот первый, кто пришел допрашивать Диденко, был уверен, что всему
причиной вино. Винных погребов в местечко много, хозяева сейчас как раз
допивают прошлогоднее, освобождают тару под молодое. Случается, что и
солдат отуманивают...
- Лучше не крути, Диденко, выкладывай начистоту:
в подвалах перед тем побывал?- И серыми холодными щелками глаз
пронизывал солдата, полагая, разумеется, что видит его насквозь.- Говори,
хмель виноват?
- Хмель, да не тот, что вы думаете,- отвечал солдат.
- А какой? Говори, какой? Ну?
- Не нукайте, не поедете,- спокойно отвечал Диденко. "Ты же сапог,
крыса тыловая, разве тебе это понять?"-с презрением думал он и не пожелал
ничего больше для протоколов рассказывать. Сколько тот ни бился, а он
сидел насупившись, а порой даже песенку угрюмо напевал - про Лизавету из
кинофильма.
Перед гауптвахтой плац, "потешное поле", то есть вытоптанная бурая
земля, где происходят наши воинские занятия, стоят спортивные снаряды,
"кобылы" да "козлы", через которые солдат прыгать должен; еще дальше, за
нашим "потешным полем", буйно, как в тропиках, зеленеют виноградники - это
уже не наша зона.
Пока мы муштруемся на плацу, пока, обливаясь ручьями пота под нещадным
солнцем, вышагиваем, как гусаки, туда-сюда, узник с гауптвахты неотрывно
следит за нами.
Сколько ни продолжаются занятия, все выглядывает из прорези над дверью
белый Диденков чуб. Иногда мы даже слышим его подбадривающие выкрики:
- Давай, давай, гвардейцы! Выше ногу!
Стоит ли говорить, что симпатии солдатские были целиком на стороне
узника? Ведь посажен на "губу" не кто-нибудь, а Диденко Сашко, верный
товарищ, один из лучших артиллеристов, золотой хлопец. Да, он под замком,
а ты на часах сторожишь его, но разве так просто забыть, что с ним вместе
всего хлебнул: и чужих рек, и карпатских туманов, и пылающих плацдармов,
где держались до последнего, расстреливая фашистские танки в лоб... Если
бы воля хлопцам, они бы наверняка и дня не держали Сашка Диденко в этом
арестантском курене. Да и так ли уж страшно то, что он натворил: один
выстрел, а перед тем миллионы, миллиарды выстрелов были сделаны по
человеку! Не крал, не грабил, из лагеря самовольно не отлучался, а что
тому ревнивцу, которого черти откуда-то под руку поднесли... так не в зубы
же было ему глядеть, не ждать, пока он серпом распорет гвардейца! Конечно,
было бы лучше, если бы старик не скапустился (на следующий день он умер в
больнице, хотя Диденко об этом так и не знает), но ведь - нет худа без
добра! - Лариса теперь свободна.
Ларисой зовут ее - это было единственное, что знали мы, друзья Диденко,
про его любовь. А он, хоть и видел Ларису один только раз, мог