"Олесь Гончар. За миг счастья (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Лариса... Лариса...- тихонько повторял он,
А она глядела на него так преданно, как будто всю жизнь ждала именно
его.
В черной волне волос, рассыпавшихся по плечам, заметил серебристую
ниточку, и это больно отозвалось в его сердце: что так рано ее
посеребрило? Какие беды, какие печали? И он исполнился еще более горячим
чувством к пей, желанием оберечь, защитить ее, разделить с нею то горе,
которое она, видимо, уже изведала в жизни.
Были сказаны какие-то слова - он говорил их посвоему, она - по-своему,-
и хотя это более походило па язык птиц, да и слова предназначались не для
того, чтобы их понять, однако и этот счастливый разноязыкий лепет сближал
их еще больше.
Вдали косарь звучно отбивал косу, и перепел профурчал в воздухе, как
тяжелый осколок, а здесь, возле нее, солнцем пахли снопы, и она сама,
казалось, источала аромат солнца и снопов. Всю бы жизнь не выпускал он ее
руки из своей, глубина ее глаз манила, влекла, густо-вишневые губы были
так доверчиво близко.
Солдат припал к ним.
Л она как будто только и ждала этого порыва, пылко обвила парня руками
и, запрокинутая на снопы, отдаривала его жарким поцелуем - поцелуем
страсти, благодарности и отваги. Снопы разлезались, растекались под ними,
как золотая вода, опьяняли обоих запахами солнца, а они пили этот напиток
сладостно, ненасытно...
Не замечали, что день вокруг них пылает, что по дороге кто-то едет, а
рядом давятся смехом жпицы, завистливо выглядывая из-за соседних копен...
Еще не выпустил он ее из объятии, еще глаза ее были полны пьяного
солнца, как вдруг она вся съежилась, дернулась, испуганно вскрикнула, и
голос ее был полон ужаса и тревоги... "Смерть!" - именно это, наверное,
крикнула она ему в предостережение, и солдат, обернувшись, увидел, что и
впрямь неминуемая смерть летит на него в образе разъяренного жнеца с
серпом в руке. Догадался: муж! Ибо только муж мог мчаться к ним с чувством
такой слепой правоты. Бежал прямо на Диденко, тяжело дыша, с черным лицом,
с безумными, помутневшими глазами... Серп, выступавший сейчас уже отнюдь
не орудием труда, сверкал ослепительно, и с приближением этого
смертельного блеска в воображении Диденко в один миг промелькнуло виденное
им недавно: молодой боец лежит на винограднике, затоптанный, поруганный, с
перерезанным горлом... "Полоснет! Распорет обоих!" Все время чувствуя за
собой съежившуюся женскую фигурку, артиллерист привычным рывком выхватил
из кобуры свой тяжелый трофейный пистолет...
Грянул выстрел...
В тот же день Диденко сидел на гауптвахте.
Гауптвахта находилась на опушке леса.
В прошлом лес этот был собственностью какого-то графа, а теперь его как
будто откупило за сколько-то тысяч иенго наше командование, чтобы устроить
в нем лагеря.
Здесь мы живем. В глубине леса - уже наша солдатская цивилизация:
посыпанные песочком аллеи-линеики, грибки, красные уголки, целые кварталы
аккуратных офицерских и солдатских землянок и, ясное дело, гауптвахте (или
"губвахте", или просто "губе") там но место,- она вынесена в сторонку, вот
сюда на опушку. Сооруженная наскоро, она, однако, крепко сидит в земле,