"Олесь Гончар. Твоя заря" - читать интересную книгу автора

голубеют край дороги. Паси да следи, чтобы не схватила твоя лакомка чужого
колоска, потому что едва лизнет, тут же где и возьмется хозяин, налетит,
накричит, а то и уши надерет...
Кирик в эту пору от тебя далеко, где-то аж за третьим холмом пасет,
затерялся с коровенкой среди хлебов, а ты здесь бродишь по межам или вдоль
полевой дорожки, которая, пустынна, задумчива, побежала и побежала через
хлеба, неизвестно и куда.
Струится воздух, тишина млеет, и нигде ни души. Самодин. Поймаешь
кузнечика-попрыгунчика и чувствуешь, как он, маленький, рвется у тебя
сквозь пальцы своим упругим, полным энергии тельцем, а ты, имея
безграничную власть над ним, над его жизнью и смертью, держишь это
трепетное создание и раздумываешь: пустить или нет?
Жить ему или не жить? И если нс ждет тебя дома прожорливый галчонок,
которого надо кормить, тогда доля попрыгунчику улыбнется, подбросишь его
из ладони: живи!
Мигом исчезнет в хлебах твой зеленый крылатый скакун, и теперь его уже
не поймать, разве что сам когда-то - через много лет - вынырнет,
нежданно-негаданно напомнит о себе где-нибудь на таком вот хайвее.
Остановилось, не движется наше степное время. Дремлет дорога, укрытая
небом. Воздух недвижим и - как стекло. Солнце, точно привязанное веревкой
на месте, никак не хочет двигаться до той отметки, на которой тень твоя
так уменьшится, что уже сможешь ее переступить или хотя бы перепрыгнуть,
изрядно поднатужась. Так грустно тебе одному, объятому этой звенящей
степной тишиной, где лишь твоя детская сиротливость перекликается через
пригорки и ржи с Кириковой сиротливостью.
Откуда-то будто песня печальная до тебя доносится, чья-то мать-птица
человеческим голосом жалуется: *Мои детки-малолетки сидят в гнезде, словно
в клетке..." И вот ты вдруг вырос, становишься ростом с утреннюю тень, и
тебя уже куда-то провожают, тужат по тебе, а ты утешаешь, чтобы не
плакали, потому что - дожди вымоют твою головушку, а высушат буйны ветры,
а расчешут ее частые тсрны...
И снова один, один. Встретится тебе товарищем здесь разве только
столбик межевой, нивы чьи-то половинящий, залезешь на него, совсем как в
той колядке, сложенной для самых маленьких:

Я, маленький хлопчик,
Злiз на стовпчик,
У дудочку граю,
Всiх вас забавляю...

Стоишь на столбик среди хлебов, взываешь куда-те-^аж за третью рожь:
- Кири-и-ик!
А в ответ:
- И-и-и!
Лишь эхо голос подаст.
Еще большая тоска охватывает тебя.
Ни единой души на всю степь. Дорога, как и раньше, безлюдна. Давно уже
промчал па своем рысаке Кишкамладший, надутый богач, который разводит у
себя на хуторе породистых лошадей, промчал на бегунках до самой школы и
обратно - это он ежедневно разминает коня, готовит к ярмарке или к