"Олесь Гончар. Твоя заря" - читать интересную книгу автора

сверхвежливости, деликатности и сверхделикатности, до чего же уместны
здесь и эта принятая обеими сторонами условность, которая их несколько
даже веселит, вместе с тем налицо тут и вполне серьезные взаимные уважение
и доверие,- все то, что не так часто, к сожалению, видишь в отношениях
между современными людьми. Создавалось впечатление, что для служащих
аэропорта нет сейчас большей приятности, как сделать на прощание хотя бы
маленькую услугу этому симпатичному Заболотному-сан, они будут просто
счастливы чем-то оказать ему содействие, избавить эту чету от мелочных,
докучливых формальностей, и, учтите, все это мы делаем только для вас,
Заболотный-сан, в виде исключения, в благодарность за то, что вы со своей
стороны всегда были к нам дружелюбны чисто по-человечески, не жалели
внимания, то есть перед нами тот, кто владеет истинным даром контактности.
Даже чудно мне было там на Заболотного смотреть: где он этому научился,
редкостному этому умению так легко и естественно сходиться с людьми?
Замечаю, как один из коллег Заболотпого, понурый, с характером
нелюдимым, поглядывает на него с еле скрываемой завистью, ему самому,
похоже, ни за что не удалось бы так легко поладить с чиновниками и - ко
взаимному удовольствию - без волокиты разрешить какое-то там, должно быть,
п впрямь формальное дело... Годами изучаешь дипломатические премудрости
всех времен, овладеваешь сразу несколькими языками, а где научиться языку
вот такому - единственному, наиглавнейшему - собственно,
общечеловеческому: приветливый взгляд, улыбка вежливости, поклон уважения,
дружеское прикосновение к плечу - и уже Заболотный, свободный от хлопот,
возвращается к своим.
- Все в порядке?
- На высшем уровне.
Табло сообщает, что нам скоро выходить на посадку, но вот показывается
еще одна стайка провожающих - приветливые яноночки в кимоно мелкой трусцой
приближаются к нам со своими терпеливыми япончатами, которые то у одной,
то у другой выглядывают из-за спины, из своих пеленочных кокопов. Малыши
зорко и пристально, почти со взрослой серьезностью взирают па пас, а
матери их так мило всплескивают руками, расцветая в беспредельно любезных
улыбках:
- Соня-сан! Соня-сан!
Вот, оказывается, на чьи проводы они торопились...
Постукивают сандалии-дзори, женские руки с ходу складываются перед
Заболотной в приветствии, японки - и постарше, и молодые - склоняются
низко в своем традиционном пластическом поклоне, и уже Заболотпая сияет
глазами им навстречу, она, вероятно, не надеялась увидеть этих людей среди
провожающих, и тем больше утешена и обрадована, что они не забыли ге,
пришли. Соня-сан!
Соня-сан... вакцина... беби... полиомиелит... Около нас не смолкает
этот тонкоголосый щебет японок, и только позже, уже в самолете, мне
удается выяснить наконец в чем дело.
Какое-то время тому назад па одном ия собраний Общества японо-советской
дружбы Заболотную обступили женщиныматери, одна держала на виду ребенка,
скрученного полиомиелитом, другие тоже протискивались к Заболотной с
больными детьми: возбужденно выражая свои чувства, японки обратились к
озадаченной Соне с просьбой помочь им любой ценой достать вакцину от этого
недуга,- откудато им стало известно, что такую вакцину сейчас открыли в