"Иван Гончаров. Письма (1842-1851) " - читать интересную книгу автора

нечего, что Ваш сын доказывает в каждом слове, на каждом шагу; все
предупреждено, все предвидено и рассчитано, поэтому мои беседы с ним живо
напоминают басню "Муха и дорожные". Постараюсь разочаровать Вас до конца
насчет моих поступков. При 10( тепла в моей квартире, при 20( холода на
дворе, согретый Вашим радушным приемом, Вашею любезностию, невыразимо
лестною внимательностию и постоянно топившеюся печкой, увлеченный картиною
семейного быта, которым мне не наслаждаться, мудрено ли, что, при всех этих
обстоятельствах, я несколько оттаял и рассорился на целый, проведенный у Вас
день с своей постоянной спутницей апатией, был болтлив, даже весел и
притворился крайне порядочным человеком, как я не есмь, притворился, потому
что притворство в этом случае достоинство, одно, от которого не отрекаюсь. А
Вы, вместо наказания, Вы... но позвольте: может быть, я худо понимаю:
бороться с умом женщины вообще, и с Вашим в особенности, - подвиг не по моим
силам. Не есть ли Ваше письмо деликатная, тонкая, свойственная Вашему уму и
сердцу манера - дать почувствовать мою вину и вместе с тем напомнить, что
благодарить Вас за радушие и внимательность - было моею обязанностию? Вот я
и в тревоге!
Что касается до дружбы моей к Мишелю... Боже мой! что может быть
отраднее, как приобресть доверенность и привязанность молодого и
неиспорченного сердца. Это выше всех аттестатов и одобрений в мире. Но я
боюсь, захочет ли он моей дружбы? После полезных уроков в школе и приятных
опытов после школы, в цвете лет и жизни, захочет ли начинающее жить сердце
сблизиться с отжившим? Может быть, мое присутствие и речь будут смущать его,
как слова "memento mori" или как скелет, всегда присутствовавший на древних
египетских пирах, чтобы напоминать о тленности всего живущего. Но старанием
моим будет приобрести его доверенность: не знаю, успею ли.
В заключение скажу, что я действительно удивляюсь, как Вы решились
писать в этом возвышенном, благородном и духовном тоне ко мне, человеку
положительному и материальному, не верующему во многое доброе,
сомневающемуся во всем. Добираясь до живой воды, не опасались ли Вы
встретить камень? Если нет, то на этот раз Вы не ошиблись, княгиня.
Откликаюсь вполне непритворно на Ваше прекрасное воззвание, хотя, простите,
не в том тоне и не на том языке. Грубая кора, облегающая ум и сердце, не
дает пробиться наружу мыслям и чувствам со всеми их нежными, неуловимыми
оттенками, а поспешность откликнуться не позволяет думать и писать на чужом
языке: не удивитесь же, что на песнь лебедя откликается нестройный крик
гагары.
Agreez, madame la princesse, l'expression de ma consid(ration la
plus...[4] нет, не могу: под этим выражением так часто кроется пошлая и
грубая ложь, что у меня недостает духу говорить с Вами этим фальшивым
языком. Я бы осмелился подражать Вам и уверить Вас также в братской
преданности, но у Вас есть братец: может быть, в уме Вашем невольно
возникает сравнение... Боже! сколько я потеряю! Итак, будьте уверены,
княгиня, прошу уверить и князя в моей глубокой почтительности,
признательности и преданности непритворной всегда и во всем.
И. Гончаров.
Вторник.
8 февр"аля· 1844.
Notre correspondence court un grand danger: un billet est dйjа tombй
entre les mains du prince si celui-ci tombe - Dieu!