"Василий Михайлович Головнин. Записки Василия Михайловича Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах " - читать интересную книгу автора

К полудню ветер стал изрядно дуть от S. Погода была светлая. Чтобы
успеть осмотреть восточный берег Урупа, отправив наших гостей, мы поставили
все паруса и пошли к О. Но, оставив их от нас на полмили или на версту, мы
увидели, что они стояли в байдаре с поднятыми вверх руками, махали нам и
громко что-то кричали. Думая, что байдара тонет, я велел тотчас
остановиться. Они приехали к нам опять очень благополучно, только для того,
чтоб сказать, что они боятся японцев, которые их убьют, если мы сделаем им
что-либо дурное. Надобно было их снова уговаривать. Последнее прощание с
нами этих жалких бедняков очень меня тронуло; они кричали нам с байдары
своей: "Прощайте, мы вам наловим рыбы, наберем черемши и сараны и будем вас
ожидать, если японцы не убьют нас".
От Итурупа пошли мы к восточному берегу Урупа, у которого для описи
провели три дня, а потом хотели возвратиться к Урбитчу, но ветры не
позволяли пройти проливом де-Фриза, а посему и стали мы держать к югу вдоль
восточного берега Итурупа, для описи сего острова.
Между тем, по необходимости, мы должны были усилить подозрение нашего
курильского лоцмана в том, что хотим напасть на японцев. Когда день был
тихий, со светлой, сухой погодой, мы обучали команду абордажной экзерциции с
настоящей пальбой. Коль скоро курилец наш увидел всех в ружье, одно
отделение с большими мушкетонами, другое с малыми, третье с пистолетами и
пиками и пр., то при виде такого, по его понятиям, множества оружия не мог
скрыть своего удивления. Мы старались уверить его, что сами боимся нападения
на нас японцев и для того готовимся защищаться, а им от нас вреда никакого
не будет, если они обойдутся с нами дружески. Он хотя и качал головой в знак
согласия, но про себя думал совсем не то.
Впрочем, часто он сам открывал нам нечаянно такие вещи, в которых на
вопросы наши запирался и приходил в замешательство. Например, он не хотел
признаться, каким образом они прежде производили торговлю с японцами, когда
мы его о том прямо спрашивали, а после, между посторонними разговорами и
особливо за чаем, сам рассказывал, почем за какие товары японцы им платили,
не помышляя нимало, что объявлял тайну, которую хотел прежде скрыть. Этим
способом при разных случаях я от него узнал, что торг с японцами до разрыва
с нами они действительно производили постоянный и правильный. Курильцы
возили к японцам на промен бобровые {16} и нерпичьи (тюленьи) кожи, орлиные
крылья и хвосты, а иногда лисиц, которых, однакож, японцы покупают редко и
за дешевую цену; от них же получали сарачинское пшено, бумажные материи,
платье (главное, халаты), платки, табак, курительные трубки, деревянную
лакированную посуду и другие мелочи.
Японцы употребляют крылья и хвосты орлиные для своих стрел, почему они
у них отменно ценны. Впрочем, и большом уважении и по весьма дорогим ценам
продаются у них разные европейские вещи, которых курильцы не имеют. Главные
из них - алое и красное и других цветов сукна, стеклянная посуда, янтарные и
бусовые ожерелья, стальные вещи и пр. Алое сукно употребляют они для знатных
гостей, расстилая кусок оного в квадрате на аршин и более на том месте, где
гость должен сидеть, а из других сукон шьют платье.
С не меньшей откровенностью гость наш Алексей Максимович, когда кстати
и обиняками заставляли его о том говорить, рассказывал нам об успехах своих
промыслов, также о способах, какими они производят их, и о своем
прокормлении. Он жаловался, что ныне бобров стало мало, в чем верить ему
очень можно, ибо и на Алеутских островах и на американском берегу,