"Василий Михайлович Головнин. Записки Василия Михайловича Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах " - читать интересную книгу автора

глупость.
Здесь "Записка" обрывается (конца ее так и не удалось разыскать до сего
времени) ироническим обращением ко всем тем, кто полагал, что
"континентальная Россия" обойдется без сильного флота. Последняя страница ее
содержит весьма прозрачный и весьма нелестный намек на государственный ум
самого Александра I.
"Дерзновенно было бы с моей стороны, - пишет Головнин, - в деле
политическом возражать людям, политикою занимающимся по должности, людям,
украшенным пудрою и шитыми кафтанами. Но, как известно нам, что не всяк тот
герой, кто носит шпоры и мундир, не всяк тот тонкий дипломат, кто почтен
званием посла, и не на всех тронах сидят Соломоны...".
Записки Головнина при жизни его не были опубликованы. Вскоре грянули
такие события, что о печатании столь вольных писаний не могло быть и речи. И
только спустя тридцать лет после смерти автора, в 1861 году, морская
типография в Петербурге выпустила отдельной брошюрой "Записку о состоянии
Российского флота в 1824 году". На обложке ее значилось: "Сочинение мичмана
Мореходова". От имени мичмана Мореходова вел свой гневный рассказ Василий
Михайлович Головнин.
...В доме у Синего моста готовились к решительным действиям. Большие
надежды возлагал Кондратий Рылеев на военных моряков. Многие флотские
офицеры были членами Тайного общества, а их подчиненные - матросы
гвардейского экипажа, расквартированного на Екатерингофском проспекте -
могли выступить по первому знаку своих командиров. Подумывали декабристы и
об использовании Кронштадта.
Знал ли Головнин о замыслах декабристов? Несомненно, знал. Разделял ли
он их? К сожалению, нам не удалось до сих пор обнаружить каких-либо
документальных свидетельств членства его в Северном обществе. Однако
откровенность и резкость его тогдашних суждений, прямота и. благородство его
характера заставляют нас с известным доверием отнестись к высказыванию
Дмитрия Завалишина, который в своих мемуарах утверждает, что Головнин
принадлежал к числу "членов Тайного общества, готовых на самые решительные
меры".
Нужно, однако, оговориться, что последующие строки Завалишина кажутся
нам более чем сомнительными. Завалишин сообщает: "По показанию Лунина (один
из видных декабристов. - Ред.), это именно Головнин предлагал пожертвовать
собой, чтобы потопить или взорвать на воздух государя и его свиту при
посещении какого-либо корабля"{*3}.
...Долог был зимний рассвет 14 декабря 1825 года. Медленно вставали из
студеной ночной мглы прямые улицы Петербурга, заснеженные решетки мостов и
набережных, заиндевевшие деревья.
Совсем уже рассвело, когда на Галерной улице послышался грохот
барабанов. Жители бросились к окнам и, отогрев своим дыханием круглые глазки
на замерзших стеклах, увидели бегущих людей. Первым мелькнул офицер с
обнаженной шпагою в руках. Это был Николай Бестужев. За ним пронесли знамя.
Замелькали черные фигуры матросов гвардейского экипажа.
- На Сенатской площади бунт! - разнеслось по городу.
Со стороны Исаакия слышались редкие винтовочные выстрелы. Свершилось
то, о чем так долго говорили и спорили в доме у Синего моста. Наступил день
декабрьского восстания. Печальный конец его пришел в сумерках, в свисте
картечных залпов, в стонах и криках раненых. Вечером в городе зажглись