"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

Наверное, и ночью пожалела, да не сумела сказать. Нема ты моя, лапушка!
Дочечка!"
И вот сидел в машине и с чувством нежданного светлого обретения слушал,
как ломит лицо от слез, как тепло ему, и грустно, и радостно от чего-то...
С треском распахнулась дверца.
- Кончай ночевать, дядя Вань!
Костик, фабричный шофер, рыжий, румяный, большой, шумный, стал
затискиваться в кабину.
Застонали пружины сиденья. Заскрипела-затрещала спинка кресла. Вся
машина как бы жалобно накренилась.
- Ключ на старт! - бодро-весело скомандовал себе Костик, включая
зажигание. Мельком оглядев Чашкина, спросил: - В аэропорт, дядя Вань?
Сделаем! - Потом еще раз глянул и добавил не очень уверенно: - По дороге в
совхоз на минуту заскочим, не возражаешь? Кое-чего подвезти просили.
Чашкин промолчал. С чего бы он стал возражать?
- Музыку! - объявил тогда Костик и включил радио. - По нашим дорогам,
дядя Ваня, только с музыкой!
В кабине раздались заунывные звуки скрипок и виолончелей.
- Не пойдеть! - решительно сказал Костик, меняя волну. - Строить и жить
не помогает!
Снова стал азартно шарить по эфиру, скорости, однако, не сбавляя и лишь
иногда бросая ручку настройки, чтобы перехватить баранку.
Везде были лишь виолончели и скрипки.
- Так я и знал! - Костик выключил приемник. - Придется нам с тобой -
без всякой музыки! Этот... - он кивнул головой наверх, - все-таки, видать,
помер. Я вообще-то еще утром догадался. Включаю телевизор, а там вместо
"Новостей"- эти... ханурики, носы повесили и на скрипочках своих пилят.
Был Костик весело взбудоражен и даже радостен, и было совершенно ясно,
чем именно взбудоражен и от чего радостен: нежданно обломившейся
возможностью сбегать, как тут говорили, в Егоровск без всякого начальства,
со всеми вытекающими из этого халтурами и выгодами.
- Жаль! - произнес он через некоторое время с искренним огорчением. - К
Дню милиции хороший концерт должен быть. Теперь наверняка отменят. Жаль!
Въехали тем временем в совхоз.
Остановились у одного дома, у второго, у третьего. Костик выскакивал,
вел с хозяевами переговоры. Переговоры заканчивались, судя по всему,
безуспешно, однако Костик каждый раз возвращался за руль преисполненный как
бы еще большего оптимизма.
- Броня крепка! И танки наши быстры! - все неукротимее распевал он.
После одного из визитов, торжествуя, сообщил, затискиваясь между рулем
и сиденьем:
- Ну, кто был прав? Сейчас по телевизору: "...С глубоким прискорбием
сообщаем!" Я еще утром догадался! - Проворно включил приемник и, пока
передавали медицинское заключение, ехал молча и медленно, со вниманием,
однако, вглядываясь в номера домов.
Перечисление болезней подействовало на него, видимо, угнетающе. Он
смачно выругался.
- С таким здоровьишком... - сказал зло, - в Доме инвалидов надо жить, а
не страной править! - И тотчас, заметив старуху, праздно сидящую на
скамеечке возле усадьбы, тормознул и стал выбираться наружу.