"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

как коварный происк империализма, как важность всемерного совершенствования!
Нужно сей же минут, стало ясно, бежать, ухватить Елизарыча-шкипера за
мохнатый кадык, вырвать, кровь из носу, свои законные отгулы, накопившиеся
за лето, и - ай-дули-дули-ду! - на твердь желанную! Прямо тут, в Бугаевске.
Не дожидаясь, пока еще дошлепает родная его баржа до порта семи морей, до
твердокаменного городишки Чертовец!
...В каюту Елизарыча ворвался, чуть дверь с петель не сорвал, заорал
впопыхах:
- В Чертовце, все едино, движок перебирать, так? Десять дней груши
околачивать, так? Так. А у меня в Бугаевске важнющее дело, так? Так. А я,
ежели отгулы не дашь, хоть щас заявлением об стол! Я жениться решил, понял?
Елизарыч все понял. "С сучка сорвался..." - понял Елизарыч и, горько
морщась, аккуратно поставил опустелый стакан.
- Ты мне, Вася, скажи, кто против? Человек-дурак жениться хочет. Все -
за! Но чтоб к седьмому числу был. Иди... - печально завершил Елизарыч,
засыпая. - Глаза бы мои на идиотов не глядели...
И Пепеляев - бегом-бегом-бегом! - сбежал, ликуя, по хлипким сходням на
бугаевскую прельстительную твердь!
...Жениться в Бугаевске, честно говоря, Васе было не на ком. Он в
Бугаевске, вообще-то говоря, и бывал-то всего раз-полтора. Даже где магазин
не помнил. Едва сбежал на берег - ухнула на него людоедская лютая тьма! - он
даже пригнулся, как в шахте. Но все ж пошел, стоеросовый человек... Ну, а
ехидные мракобесы местные вовсю, конечно, потешаться принялись над
Васяткой-бедолагой! То - в канаву! То - в крапиву! То - колдобиной по
бокам!..
Если бы Вася при свете дня видел путь, на который отважился, то он,
конечно, сильно бы засомневался. Но он, слава богу, чуял только, что земля
вроде бы к небесам поднимается, ну и пер беззаветно напролом! По каким-то
зловонным хлябям, чрез завалы ржавелого утильдерьма, сквозь чертополошные
заросли, крапиву, лопух и прочие злобные тернии - пер себе беззаветно вперед
и выше! И выкарабкался-таки. Силы мрака одолев.
Тут он огляделся и приятно убедился, что Бугаевск очень даже культурный
райцентр. Два-три фонаря горели. Казенный дом виднелся там в два этажа,
памятник кому-то. Магазин должен быть там, решил Василий, в торговых рядах!
Натурально, поплелся туда. Не на танцы же? Хотя чистейшим воды утопизмом
было ожидать, что кто-то в торговых рядах еще торгует...
Тут почему-то взгрустнулось Васе. Свой подвиг восхождения свершив, брел
в незнакомой тьме, как сиротка ненужный, весь в грязи, с исхлестанными в
кровь мордасами. А за ради чего, милый - дорогие граждане судьи,
уродовался?! Не было на этот вопрос удовлетворительного ответа. Одно
какое-то непонятное ай-дули-д... жеребячий пережиток организма...
И уж совсем беспросветным - как ночь бугаевская - представлялось ему
грядущее. А дальше что делать? На баржу возвратиться - рабочая гордость не
позволит. Самогонки в незнакомом месте не дадут. Переспать не пустят. В
общем, куда ни кинь, везде одни буби... И - вдруг! - словно бы в поучение
ему, маловерному и слабодушному, воссияло тут из-за угла магазинное окошко!
И даже покупательское шевеление было в окошке том! Пепеляев глазам своим,
конечно, не поверил, но на всякий случай пошел...
Трудно да и невозможно объяснить феномен того, чего это они уродовались
до такого черного поздна. Может, чересчур уж большую недостачу считали? Или,