"Сергей Николаевич Голубов. Снимем, товарищи, шапки! " - читать интересную книгу автора

к ней подсесть. Так и промелькнула первая лекция в обидных ощущениях пустоты
и заброшенности...
Потом - начертательная геометрия. Елена разложила перед собой карандаши
и резинки. Когда закипела работа, стало уже не до обиды, не до грустного
чувства одиночества. Елена осмелела и оглянулась. С соседней парты
попросили:
- Можно карандаш?
Она еще раз оглянулась.
- Можно резинку?
После лекции она собирала свои карандаши и резинки. Тугое кольцо
зеленых гимнастерок все плотнее сжималось вокруг нее. На Елену смотрели, как
на чудо.
- Вы у нас единственная...
- Вы - дочь товарища Карбышева?
- Вы... Вы... Вы...
От первоначального смущения и конфузной онемелости в Елене не осталось
больше никакого следа. Все это исчезло и заменилось чем-то очень простым и
ясным.
- А все-таки непривычно, что вы девушка, - сказал, краснея, какой-то
чудак.
Его тотчас взяли на смех:
- Эх ты, тюха!
Елена нашлась без малейшего труда:
- А вы привыкайте, товарищ!
И она всячески старалась помогать тем, которые привыкали...

* * *

Весна в тот год - тридцать девятый - была тихая, серая, без черного
блика на реках и прудах, без сияния и радостного шума в природе. Огромный
"ЗИС", с глухим шипением отжимая шинами мокрый песок, подошел к берегу
подмосковной реки и остановился. Из машины вышли военные люди: Карбышев и
еще четверо. Лагерь, куда они направлялись, был по ту сторону реки. Внизу,
под берегом, приехавших ждал беленький катер из понтонного батальона.
Карбышев и его спутники медленно спустились по сходням. Дмитрий Михайлович
внимательно оглядывал бесцветное, сумрачное, грозившее дождем небо.
Дальнозоркие глаза постепенно утрачивали прежнюю остроту. Он начинал плохо
видеть, и взгляд его беспомощно тонул в мутных переливах облачной пыли.
- Неудачно приехали - быть дождю!
В тот самый момент, когда его нога ступила на катер, суденышко
вздрогнуло. Над катером взвился вымпел с двумя ромбами, плеснулся в мертвом
воздухе и повис.
- Что это? - спросил изумленный Карбышев.
- Судно вас приветствует, товарищ комдив!
- Черльт возьми!
Кругом смеялись. И Карбышев смеялся, отмахиваясь рукой от неожиданной
почести. Два ромба висели на штоке; они же тихонько поблескивали и на
петлицах смущенного комдива...
Карбышев и его спутники подходили к передней линейке лагеря, когда
дневальные закукарекали, вызывая на линию.*