"Глеб Голубев. Родная страна" - читать интересную книгу автора

И пойдут разговоры:
- Чудно, право. На своих же войной идем.
- Свои-то они, может, и свои, да воры, мятежники беглые. Они против
царицы идут.
"Молодец, Степан Родионов, правильно отбрил", - думает незаметно
подошедший сержант, узнавая солдат по голосам.
- Беглые, да умные, а ты дурак, - отвечает хрипловатый басок. - Не от
хорошей жизни в бега ударились. Ты откуда сам?
- Из Москвы. Графа Шувалова дворовый человек. Конюхом был.
- А ума не набрался. Мало, видно, тебя пороли.
Кто-то примирительно вступается:
- Ладно вам, хватит, братцы. А что, правду гуторят, будто Пугач этот...
Названо запретное имя. Тут уж надо вмешаться.
И Ефремов, кашлянув для солидности, выходит из темноты и командует:
- Гаси костер, спать пора! Чем языки трепать, амуницию бы почистили.
Он ждет, пока солдаты закидают костер землей. Потом идет проверить
посты, слыша за спиной тот же насмешливый голос:
- Молод еще, горяч. Вот хлебнет горя горького, пообтешется, может,
человеком станет...
Кто это сказал, не разглядишь в темноте.
Спокойнее было Ефремову, когда у вечернего костра не беседовали, а
заводили песни. Пели негромко, душевно, задумчиво. Стройно и ладно выводили
мужские голоса старые песни. И звучала в них все та же тоска по родной
стороне, по далекому дому, по вольной волюшке. Пели и в тот вечер, который
запомнился Филиппу Ефремову на всю жизнь. Угомонились поздно, когда луна уже
спряталась за холмы и потянуло из степи зябким предутренним холодком.
Застава уснула, и стало тихо до звона в ушах. Но не успел Ефремов
заснуть, как степную тишину разорвали выстрелы и громкие крики. Сержант
выскочил из землянки, скликая солдат. Отстреливаясь, быстро заняли круговую
оборону. Начало светать, и стало ясно, что бой будет трудным. Пугачевцев
было много, человек пятьсот конных и пеших. А у Ефремова всего двадцать
солдат да одна старенькая пушчонка. Ее едва успевали заряжать. Медный ствол
раскалился, по лицам пушкарей лился пот. Пушку то и дело приходилось
поворачивать, чтобы отбивать атаки с разных сторон. Пушка отпугивала
нападающих. Они старались держаться на расстоянии. Налетят с гиканьем и
свистом и снова бросятся врассыпную.
Несколько часов продолжался неравный бой. И когда вышел весь порох и
замолчала пушка, а в ружьях осталось по одному последнему заряду, нападающие
бросились в решительную атаку. Бородатые разъяренные казаки ворвались в
лагерь. Ефремов сделал последний выстрел и, отступая за угол землянки,
отбивался штыком от двоих наседавших на него пугачевцев. Один из них
размахнулся саблей. Лезвие, жалобно звякнув, скользнуло по дулу ружья.
Ефремов почувствовал резкую боль в руке и выронил оружие. Большой палец
левой руки у него был отрублен. В тот же миг второй нападавший ударом
кинжала нанес Ефремову глубокую рану над правым ухом, а выскочивший из-за
угла скуластый всадник с копьем ткнул сержанта острием прямо в лоб.
Хлынувшая кровь залила Ефремову глаза. Он упал в бурьян и потерял сознание.


В ПЛЕНУ