"Глеб Голубев. Сын неба" - читать интересную книгу автора

подобрался все молодой, зубастый, скучать не приходилось.
Я, признаться, их все время подзуживал, кощунственно называл археологию
"самой точной из всех неточных наук", постоянно вызывал на спор. А они с
пеной на губах отстаивали свои "выдающиеся исторические открытия", хотя,
по-моему, не очень убедительно.
Во время одного из таких споров у костра Алексей сплел весьма
увлекательную и фантастическую историю о гибели этого самого Уранополиса,
остатки которого они по черепушечке выкапывали иголками да ножичками
из-под земли.
- Представим себе, - торжественно начал он, - кто имеет хоть каплю
воображения, конечно, темную ночь в конце августа шестьдесят третьего года
до нашей эры. Тогда не было ни этой танцплощадки, откуда к нам доносятся
столь громкие ритмы, ни асфальтовых дорожек, ни этого маяка на скале, то и
дело посылающего в море призывный сверкающий луч... Тьма упала на узкие
улочки Уранополиса, приютившегося в ложбине меж гор под защитой крепостных
стен. Дневная жара спала. Гасли светильники в домах. Укладывались спать
усталые ремесленники. Только рабы еще заканчивали работы, для которых не
хватило дня. Но на то они и рабы, чтобы трудиться без отдыха и сна...
"А у нас на то и уши, чтобы слушать эти хрестоматийные сказочки для детей
младшего школьного возраста..." - хотел вставить я, но, покосившись на
вилку в загорелых руках Тамары, промолчал. Она девушка решительная.
- Итак, наступила ночь. В богатом доме, в зале, украшенном цветной
мозаикой и мраморными фигурами грифонов, раб скатал ковровую дорожку,
тянувшуюся от самой двери, и поставил тяжелый сверток у мраморного порога:
у него уже не было сил выбивать ее сегодня, и он решил встать для этого
пораньше, до зари. В соседней комнате другой раб, писец, пристроив на
коленях дощечку с натянутым на нее папирусом, выводил последние строки
отчета о сделанных за день покупках, чтобы утром предстать перед хозяином.
В караульной будке у ворот старый привратник Сириек перед сном увлекся
своей любимой забавой, которой стеснялся заниматься днем, на людях: из
блестящего желтоватого оленьего рога он любовно вырезал острой пилкой
крошечные фигурки причудливых зверей - дикой лесной кошки, легконогого
тура, белки с пушистым хвостом...
Все притихли. Только потрескивал костер, рыжими космами языков облизывая
черное небо, нависшее над нами.
- Еще пылало жаркое пламя в горне тесной и грязной мастерской оружейника,
прилепившейся на обрыве над самым морем возле стен крепости. Мастер в этот
поздний час заканчивал большой щит из электрона, украшенный изображениями
быков и оленей. Он рассматривал его при неверном, угасающем свете и все
никак не мог налюбоваться на свою работу. Если бы он знал в тот момент,
что его щитом так и не удастся воспользоваться никому из воинов,
расхаживающих с острыми копьями в руках по тропинке на вершине крепостных
стен и тревожно всматривающихся в ночную тьму!.. Усталая жена оружейника
засыпала зерно на завтра в большую каменную ступку. Надо было провеять его
заранее, да не успела дотемна, придется раньше вставать. И она с досадой
бросила на глиняный пол возле очага деревянный совок. Если бы она знала в
этот момент, что утром уже не возьмет его в руки!.. Мы осторожно выкопаем
этот совок из праха только двадцать веков спустя. Засыпает маленький
город, приютившийся среди крымских скал на чужом берегу, далеко от родной
Эллады. Ночь и тишина, только время от времени протяжно перекликаются