"Глеб Голубев. По следам ветра" - читать интересную книгу автора

меня. Все осмотрел: и компас, и часы, и новенький кинжал, многозначительно
заглянув при этом мне в глаза. Неужели он снова вспомнит о своем приказе
отстранить меня от погружения?
Но вот уже подана команда к погружению.
Спускались мы по двое. В первой паре Михаил со Светланой, во второй мы
с Павликом. Наташа и Борис оставались на борту в полной боевой готовности,
чтобы в случае опасности прийти нам на помощь.
Мы ныряли как бы у них на привязи: к поясу каждого из нас прикреплен
тонкий тросик. Дергая за него, с борта можно подавать сигналы водолазам.
Плавать на такой привязи неудобно, но не спорить же с начальником
экспедиции...
Нырять предстояло довольно глубоко, поэтому каждому из нас прибавили
вес, нацепив на пояс свинцовые грузила. А то вода вытолкнет, не даст
добраться до дна.
Стоя на трапе, я следил, как, оставляя за собой серебристый хвост
воздушных пузырьков, все глубже погружаются Михаил и Светлана. Вода была
такой прозрачной, что они были отчетливо видны даже на глубине пятнадцати
метров. Мне показалось, будто они держатся за руки. Но вот они разошлись в
разные стороны и словно растворились в воде. Только пузырьки воздуха,
вскипавшие на поверхности, "сообщали", где находятся наши товарищи.
Теперь была моя очередь отправляться вслед за ними. Восемнадцать метров
- это не то что в Керченском проливе. Я покрепче зажал зубами мундштук и
нырнул.
Примерно на глубине шести метров я почувствовал боль в ушах и, прижав
маску к носу, попытался сильно выдохнуть воздух через нос и одновременно
сделал несколько глотков. Уши были "продуты". Боль уменьшилась, а через
некоторое время я и совсем перестал ее замечать.
Так бывает только при погружении на первые десять метров, где давление
возрастает вдвое по сравнению с атмосферным. Дальше оно увеличивается
медленнее.
Чем глубже я погружался, тем заметнее менялось освещение вокруг меня.
Не то чтобы становилось темнее, но постепенно пропадали теплые
красновато-оранжевые оттенки. Теперь меня окутывал синевато-зеленый
сумрак, и, наверное, поэтому начало казаться, будто вода становится
холоднее.
Но она и впрямь стала заметно холоднее, словно я внезапно провалился в
прорубь. Это я миновал слой температурного скачка, как называют его
океанографы. Температура воды на определенной глубине в зависимости от
многих условий меняется на несколько градусов. Граница между двумя слоями
и называется слоем температурного скачка. Я посмотрел на глубиномер: здесь
она сегодня проходила на глубине шестнадцати метров.
А снизу уже наплывало дно. И сразу стало немного светлее. Это всегда
бывает, когда приближаешься ко дну. Вероятно, оно отражает часть световых
лучей, и поэтому получается как бы добавочный источник освещения не только
сверху, от поверхности воды, но и снизу.
Я ухватился рукой за кустик водорослей - судя по длинным лохматым
веточкам, это была цистозира, "бородач", как называют ее рыбаки, - и
огляделся вокруг.
Какая-то тень скользнула по дну. Я поднял голову. Это спускался Павлик.
Когда он приблизился, я предложил ему двигаться направо, а сам поплыл