"Джон Голсуорси. Из сборника "Оборванец"" - читать интересную книгу автора

мамаша?" - она ответила:
- Не знаю. Осталось надеяться на лучшее, во всем нужно видеть хорошую
сторону. До свидания и простите за беспокойство. - И она пошла прочь с таким
чувством, будто ее избили.
И "хорошая сторона", которую нужно было сейчас видеть, как оказалось,
вовсе не означала возвращение домой бедного Гергарта, арестованного вовсе не
случайно, а во имя безопасности страны. Из соображений экономии, а также
смутно чувствуя, что ее любимые газеты каким-то образом повинны в том, что
произошло, она перестала их выписывать, и вместо чтения занялась шитьем. Это
было необходимо еще и потому, что пособие, которое она получала от
правительства, составляло лишь около четверти жалованья Гергарта. Конечно,
несмотря на такую разницу, это было лучше, чем ничего, и она понимала, что
должна быть благодарна. Но как ни удивительно, она не могла при этом забыть,
что сама-то она англичанка, и ей казалось странным, что вдобавок к тому
горю, что ей пришлось пережить, расставшись с мужем, с которым она никогда
не разлучалась даже на одну ночь, ей еще приходилось теперь работать вдвое
больше, а есть вдвое меньше только из-за того, что муж оказал честь ее
стране, предпочтя ее своей собственной. Но в конце концов у многих сейчас
было еще больше всяких несчастий, так что она старалась видеть во всем
хорошую сторону и надеяться на лучшее, особенно в те дни, когда она одна или
вместе с маленькой Виолеттой раз в неделю отправлялась в тот "Дворец", где,
как она, к великому своему утешению, прочла в своих любимых газетах, мужа ее
содержали, как принца. Поскольку денег у него не было, его включили в так
называемую "команду", и встречи их происходили на рынке, где были выставлены
на продажу всякие вещи, изготовленные "принцами". Здесь мистер и миссис
Гергарт могли постоять перед какой-нибудь куклой, бюваром, календарем или
тросточкой, сделанной одним из "принцев". Так они и стояли, взявшись за руки
и стараясь забыть, что их окружают другие мужья и жены, а маленькая Виолетта
то отходила, то вдруг возвращалась и судорожно обхватывала отцовскую ногу.
И, стоя тут, миссис Гергарт старалась видеть хорошую сторону жизни и
говорила мужу, что все очень хорошо и он не должен ни о чем беспокоиться, а
в полиции к ней очень добры и тетушка спрашивает о нем, а Минни получит
награду в школе; так что пускай он не унывает и ест как следует и надеется
на лучшее. А Гергарт улыбался так, что эта улыбка была ей словно ножом по
сердцу, и говорил:
- Ну и отлично, Долли. У меня все в порядке.
А когда раздавался свисток, он целовал маленькую Виолетту, и оба они
умолкали, глядя друг на друга. Потом она говорила обычным, будничным тоном,
который, однако, никого не мог обмануть:
- Ну, мне пора. До свидания, милый!
А он говорил:
- До свидания, Долли! Поцелуй меня.
После этого они целовались, а потом, крепко сжав ручку маленькой
Виолетты, она спешила прочь через толпу, стараясь не оборачиваться, словно
боялась, что при этом вдруг потеряет из виду хорошую сторону происходящего.
Но месяцы шли за месяцами, прошел год, полтора, потом и два года, а она все
ходила раз в неделю навещать своего "принца" в его "Дворце", и посещения эти
стали для нее самым тяжким из того, что сулила ей каждая тяжкая неделя,
потому что она была не только героическая женщина, но и женщина вполне
разумная, и видела, что морщины избороздили не только сердце ее мужа, но и