"Джон Голсуорси. Из сборника "Оборванец"" - читать интересную книгу автора

- А ты не испугался, когда приказали идти в атаку? Нет, в тот раз он
ничего не боялся.
Он покачал головой и рассмеялся:
- Это было здорово. Мы много смеялись в то утро. И надо же, чтобы меня
так быстро подстрелили! Экое свинство!
Она испуганно уставилась на него.
- Вы смеялись?
- Ну да. И знаешь, кого я первым увидел, когда на следующее утро пришел
в себя? Моего старикана - полковника... Он наклонился надо мной и вливал мне
в рот лимонный сок. Если б ты знала моего полковника, ты бы тоже верила, что
в жизни есть хорошее, хоть и зла много. В конце концов умирают только раз,
так уж лучше умереть за родину.
Лунный свет придавал ее лицу с внимательными, чуть потемневшими глазами
какое-то очень странное, неземное выражение. Она прошептала:
- Нет, я ни во что не верю. Сердце во мне умерло.
- Тебе это только кажется. Если бы это было так, ты не плакала бы,
когда я встретил тебя.
- Если бы сердце мое не умерло, думаешь, я могла бы жить так, как я
живу?.. Каждую ночь бродить по улицам, делать вид, что тебе нравятся
незнакомые мужчины... Никогда не слышать доброго слова... Даже не
разговаривать, чтобы не узнали, что я немка. Скоро я начну пить, и тогда мне
"капут". Видишь, я трезво смотрю на вещи. Сегодня я немного расчувствовалась
- это все луна. Но я теперь живу только для себя. Мне на все и на всех
наплевать.
- Как же так? Ты только что жалела свой народ, пленных и вообще...
- Да, потому что они страдают. Те, что страдают, похожи на меня,
значит, выходит, что я жалею себя, вот и все. Я не такая, как ваши
английские женщины. Я знаю, что делаю. Пусть я непорядочная, но голова у
меня работает, она не отупела.
- И сердце тоже.
- Дорогой, ты очень упрям. Но вся эта болтовня о любви - чепуха. Мы
любим только себя.
Угнетенный тем, что снова услышал затаенную горечь в ее тихом голосе,
он встал и высунулся из окна. В воздухе уже не чувствовалось ни духоты, ни
запаха пыли. Он ощутил пальцы Мэй в своей руке, но не пошевелился. Она такая
черствая и циничная - так почему он должен жалеть ее? И все же он жалел ее.
Ее прикосновение вызывало у него желание защитить ее, оградить от горя. Ему,
совсем незнакомому человеку, она излила свою душу. Он слегка пожал ей руку и
почувствовал ответное движение ее пальцев. Бедняжка! Видно, многие годы
никто не относился к ней с такой дружеской симпатией. А ведь в конце концов
чувство товарищества важнее и сильнее всего. Оно было всюду, как это лунное
сияние ("Такое же и в Германии", - сказала она), как этот белый чарующий
свет, обволакивающий деревья в пустынном, молчаливом сквере и превращающий
оранжевые фонари в причудливые, бесполезные игрушки. Он повернулся к девушке
- несмотря на пудру и помаду на губах, лицо ее поразило его своей недоброй,
но волнующей красотой. И тут у него появилось очень странное ощущение: вот
они стоят тут оба, как доказательство, что доброта и человечность сильнее
вожделения и ненависти, сильнее низости и жестокости. Внезапно ворвавшиеся
откуда-то с соседних улиц голоса мальчишек-газетчиков заставили его поднять
голову; крики усиливались, сталкивались друг с другом, мешая разобрать