"Джон Голсуорси. Сильнее смерти" - читать интересную книгу автора

избавиться от этого страха.
Фьорсен принялся расхаживать по комнате. Потом остановился и сказал
возбужденно:
- Майор Уинтон, ваша дочь - самое прекрасное создание на свете. Я люблю
ее безумно. Я человек с будущим. И я добьюсь многого в моем искусстве, если
только женюсь на ней. У меня есть к тому же и небольшие средства; но в моей
скрипке - все богатство, какого только она пожелает.
На лице Уинтона можно было прочесть только холодное презрение. Значит,
этот тип воображает, что он, Уинтон, может думать о деньгах, когда речь идет
о его дочери! Это просто оскорбляло его. Фьорсен продолжал:
- Я вам не нравлюсь. Я понял это с первой минуты. Вы английский
джентльмен, - эти слова он произнес с иронией, - и я для вас ничто. Но в
своем мире я чего-то стою. Я не авантюрист. Вы позволите мне просить вашу
дочь быть моей женой?
Он поднял руки и замер, как на молитве. На секунду Уинтон почувствовал,
что этот человек страдает. Но ответил тем же ледяным тоном:
- Я очень обязан вам, сэр, за то, что вы обратились ко мне первому. Я
не хочу быть невежливым в своем доме; но я был бы рад, если бы вы оказались
столь любезны и удалились, имея в виду, что я безусловно буду противиться
вашему желанию до последней возможности.
Почти детское разочарование и смятение, написанные на лице Фьорсена,
сразу сменились выражением гнева, недоверия, насмешки и, наконец, отчаяния.
Он воскликнул:
- Майор Уинтон, вы же любили! Вы, наверно, любили ее мать. Я страдаю!
Уинтон, отошедший было к камину, резко повернулся.
- Я не распоряжаюсь чувствами своей дочери, сэр; она может поступить
так, как ей угодно. Я только говорю, что если она выйдет за вас замуж, это
будет против моих надежд и взглядов. Я представляю себе, что вы в общем не
так уж. дожидались моего разрешения. Я не слепой и видел, как вы увивались
вокруг нее в Висбадене, мистер Фьорсен.
Фьорсен ответил с жалкой улыбкой:
- Несчастные делают то, что могут. Вы позволите мне увидеть ее? Только
увидеть.
Она уже встречалась с этим парнем без его ведома, скрыла все от него -
от него. Все свои переживания, каковы бы они ни были! И Уинтон сказал:
- Я пошлю за ней. А пока не желаете ли чаю или виски?
Фьорсен покачал головой. Добрых полчаса прошли в неприятном, натянутом
молчании. Уинтон, стоявший перед камином в испачканной, забрызганной грязью
одежде, выдерживал это молчание лучше, чем его гость. Это дитя природы
потратило много усилий, пытаясь соревноваться с хозяином. Теперь Фьорсен,
видимо, махнул рукой на все приличия: он нервно шагал по комнате, подходил к
окну, отодвигал занавеси и глядел в темноту; потом, как бы опять на что-то
решившись, останавливался против Уинтона и снова, словно отброшенный этой
неподвижной фигурой у огня, опускался в кресло и отворачивался к стене.
Уинтон не был по натуре жестоким человеком, но он забавлялся, глядя, как
корчится этот тип, вздумавший угрожать счастью Джип. Угрожать? Ну,
разумеется, она не примет его предложения! И все-таки почему она умолчала о
своих встречах с ним? Уинтон тоже страдал.
Потом вошла Джип. Она улыбалась, но в лице ее была какая-то
предостерегающая замкнутость. Она подошла к Фьорсену и, протягивая руку,