"Джон Голсуорси. Братство" - читать интересную книгу автора

очень, что называется, fin de siecle {Конец века; декадентский (франц.).},
как все эти профессора и художники-мазилы. Водятся с самой разношерстной
публикой, с самыми что ни на есть передовыми и со всякими чудаками и вечно
болтают о "неимущих классах", и разных там обществах, и о новых учениях, и о
прочей такой материи".
Хотя после этого мистер Пэрси уже несколько раз заезжал к Даллисонам,
они не захотели лишать его приятной иллюзии относительно совершенного им
"доброго поступка", и он так и не узнал, что привез домой не помешанного,
как он воображал, но всего лишь философа.
Входя в тот день в студию Бианки, он несколько оторопел, увидев у самых
дверей мистера Стоуна. После того случая в Кенсингтонском саду мистер Пэрси
неоднократно виделся с ним и знал, что старик пишет книгу, но он все же был
склонен думать, что как-то странно встречать такого чудака в обществе. Он
тотчас принялся рассказывать мистеру Стоуну о казни убийцы из Шордитча, все,
что сам вычитал об этом в вечерних газетах. То, как мистер Стоун отнесся к
его рассказу, еще больше укрепило первое впечатление мистера Пэрси. Когда
гости разошлись и остались только мистер и миссис Стивн Даллисоны, мисс
Даллисон, "эта прехорошенькая девица", да еще молодой человек, "тот, что за
ней волочится", мистер Пэрси подошел к хозяйке дома, рассчитывая мирно с ней
побеседовать. Она стояла и слушала его - весьма благовоспитанная дама, - и
только в улыбке ее чуть мелькала обычная для нее острая насмешливость, что
делало Бианку в глазах мистера Пэрси хотя и "очень-очень эффектной дамой, но
немного..." Он недоговаривал, потому что требовался более тонкий, чем он,
психолог, чтобы определить эту внутреннюю дисгармонию, несколько портившую
красоту Бианки. И оттого, что в ней было слишком бурное скрещение разных
кровей, и оттого, что среда была слишком мало для нее подходящей, и еще по
многим другим причинам, дисгармония эта проступала особенно резко. Те, кто
знал Бианку Даллисон лучше, чем мистер Пэрси, отлично понимали, какой
неподатливый, гордый дух владеет ее красотой, которая иначе была бы
бесспорной.
Она была несколько выше Сесилии, и чуть полнее, и более изящна. Волосы
у нее были темнее, глаза также, и посажены глубже, скулы выше, цвет лица
ярче. Вероятно, сам дух века - Дисгармония - стоял над ее колыбелью, если
девочке с такой темной, живой окраской дали имя Бианка {Бианка - белая
(итал.).}.
Мистер Пэрси был не из тех, кто лишает себя удовольствий из-за каких-то
эмоциональных тонкостей. Она была "эффектной дамой", и благодаря картине
Гарпиньи между ними существовал некий контакт.
- Мы с вашим отцом, миссис Даллисон, плохо понимаем друг друга, - начал
он. - Взгляды на жизнь у нас, как видно, разные.
- Да что вы! - рассеянно проговорила Бианка. - А я полагала, что вы
должны бы отлично ладить.
- Он немного... как бы это выразиться? От него, пожалуй, немного отдает
библией, - заметил мистер Пэрси деликатно.
- Мы разве никогда не говорили вам, что мой отец до болезни был
довольно известным ученым? - сказала Бианка негромко.
- Вот оно что! - проговорил мистер Пэрси, несколько озадаченный. -
Тогда понятно. А вы знаете, миссис Даллисон, мне думается, из всех ваших
картин та, которую вы назвали "Тень", самая удачная. Что-то есть в ней
такое, что хватает за душу. Я помню ту миленькую девицу, вашу натурщицу -