"Джон Голсуорси. Пробуждение (Интерлюдия)" - читать интересную книгу автора

который заставляет даже нянюшек покидать своих питомцев, ушла, обливаясь
слезами, на следующий же день после того, как отпраздновали его рождение,
"чтоб выйти замуж - подумайте только! - за какого-то мужчину". Маленький
Джон, от которого это скрывали, был безутешен в течение целого дня. Зачем
ему не сказали! Наряду с этим горем происшедшему в нем перевороту
способствовали два больших ящика солдатиков, несколько пушек, а также книга
"Юные трубачи", бывшие в числе подарков ко дню его рождения, и, вместо того
чтобы самому искать приключений и рисковать собственной жизнью, он стал
играть в выдуманные игры, в которых рисковал жизнью бесчисленных оловянных
солдатиков, камешков, шариков и бобов. Из всех этих видов пушечного мяса он
составил коллекции и, пользуясь ими по очереди, инсценировал наполеоновские,
Семилетнюю, Тридцатилетнюю и другие войны, о которых в последнее время читал
в большой "Истории Европы", принадлежавшей еще его деду. Он изменял их ход
по своему усмотрению и воевал на всем полу детской, так что никто не мог
туда войти из опасения помешать Густаву-Адольфу, королю шведскому, или
наступить на целую армию австрийцев. За приятный звук этого слова он
страстно полюбил австрийцев и, когда убедился, как мало было битв, в которых
они сражались успешно, был вынужден придумывать их в своих играх. Его
любимыми генералами были принц Евгений, эрцгерцог Карл и Валленштейн. Тилли
и Мака ("опереточные фигуры", как однажды назвал их при нем отец; он и
понятия не имел, что это значит!) никак нельзя было полюбить всерьез, хоть
они и были австрийцами. По тем же соображениям благозвучия он обожал
Тюренна.
Эта страсть, которая беспокоила его родителей, потому что он сидел в
комнатах, когда ему полагалось быть на воздухе, длилась весь май и половину
июня, пока его отец не убил ее, привезя ему как-то "Тома Сойера" и
"Гекльберри Финна". Когда он прочел эти книги, с ним что-то произошло, и он
снова вышел из дому в страстных поисках реки. Поскольку на территории
Робин-Хилла таковой не имелось, ему пришлось сделать ее из пруда, где, к
счастью, были водяные лилии, стрекозы, комары и три невысоких ивы. На
этом-то пруду, после того как отец и Гаррет, промерив его, убедились, что
дно надежное и что глубина нигде не превышает двух футов, ему позволили
завести маленький верткий челнок, в котором он проводил целые часы, то
работая веслами, то ложась, чтобы укрыться от взоров индейца Джо и других
врагов. А на берегу он построил себе вигвам из старых жестянок из-под
печенья, с крышей из веток, площадью примерно в четыре квадратных фута. Тут
он разводил костры и жарил птиц, которых не застрелил из ружья, охотясь в
роще и в полях, или рыбу, которую не наловил в пруду, потому что ее там не
было. Все это заняло конец июня и июль, который его родители провели в
Ирландии. Эти пять летних недель он вел одинокую жизнь "как будто",
довольствуясь своим ружьем, вигвамом, водой и челноком; и как ни энергично
его деятельный ум противился влиянию красоты, она все же подбиралась к нему
порой на минутку, усевшись на крыле стрекозы, поблескивая на водяных лилиях
или задевая его синевой по глазам, когда он лежал на спине в засаде.
У "тети" Джун, на попечении которой он оставался, был в доме "взрослый"
с кашлем и большим куском глины, из которой он делал лицо; поэтому она почти
никогда не заглядывала на пруд к маленькому Джону. Раз, правда, она привела
с собой двух других "взрослых". Завидев их, маленький Джон, - который в этот
день раскрасил свою голую особу синими и желтыми полосами, воспользовавшись
акварельным ящиком отца, и воткнул себе в волосы утиные перья, - залег в