"Игорь Михайлович Голосовский. Алый камень " - читать интересную книгу автора

заманил на дачу! Но сначала мы выпьем.
- Я не хочу пить, - отказался Егорышев, но Долгов силой усадил его за
стол и налил ему полный стакан коньяку. Егорышев выпил коньяк, как воду.
- Неплохо, - сказала Таня. - А я только что хотела произнести тост. Я
хотела выпить за то, чтобы всегда светила луна. За то, чтобы умереть
молодыми! За то, чтобы всем было легко! За любовь!
- Слишком много тостов, - усмехнулся Долгов. - Степан сделал правильно,
что не стал тебя ждать.
- Любить не всегда легко, - тихо сказал Егорышев.
- Люди сами придумывают себе трудности, - снисходительно ответил
Долгов. - А жизнь и так коротка. Таня хорошо сказала, надо умирать молодыми.
- Если все будут умирать молодыми, кто же будет рожать детей? - спросил
Егорышев, ощущая странную пустоту во всем теле. - Вас страшно слушать!
- А на вас скучно смотреть! - запальчиво ответила Таня. - Я знаю, вы
меня осуждаете. Но права я, а не вы. Это во времена Шекспира люди вешались и
стрелялись из-за любви... Причем даже не из-за любви вовсе, это им только
так казалось, а из-за того, что было оскорблено их чувство собственников!
- Правильно! - одобрительно вставил Долгов.
- Вы не подумайте, я не за распущенность! - покачала головой Таня. - Но
просто сейчас время другое. Каждый век имеет свою мораль. То, что Шекспиру
показалось бы ужаснейшим легкомыслием, в наш век стало нормой поведения. Еще
Энгельс предсказал, что любовь станет непритязательной, как дружба, ревность
исчезнет, а детей будет воспитывать государство.
- Правильно! - опять сказал Долгов и подмигнул Егорышеву.
Таня торжествующе засмеялась и заглянула в рюмку.
- Я так не могу, - медленно сказал Егорышев.
- Ты просто пережиток, - ответил Долгов. - Ты осколок прошлого. Тебе
нужно было родиться во времена Тургенева. Не веришь? Ну, ничего, жизнь тебя
научит. Она тебя, по-моему, уже начала учить. Я, конечно, о чужой жизни
судить не берусь, но по-моему, чем расходиться, лучше вообще не связываться.
- Двадцатый век - это век потерь, - сказала Таня заплетающимся
языком. - Люди привыкли все терять... Но они боятся терять и предпочитают
ничего не иметь.
Она накинула на плечи платок, всунула босые ноги в туфли и вышла на
веранду.
- Ложись спи, - сказал Долгов. - Свет потушить?
- А вы? - сказал Егорышев.
- В лес пойдем... Луной любоваться.С Танькой не соскучишься. Она умная.
- Умная, - согласился Егорышев и сел на кровать. - Любит она тебя?
Долгов усмехнулся и потушил свет.

6

В Институте цветных металлов и золота имени Калинина Егорышеву ничего
не удалось узнать. Строганова там помнили, но, где он, не знали. На всякий
случай Егорышев еще сходил в студенческое общежитие. Комендант, пожилая
спокойная женщина в очках, услышав фамилию Строганова, улыбнулась и сказала:
- Как же, помню. Чернявый такой, цыган. Карикатуры все рисовал. Меня
раз нарисовал... А под Первое мая уборщица заболела, он за тридцатку все
полы на этаже вымыл. Прилично вымыл, без дураков.