"Галина Головина, Николай Горбунов. Белая таежка (повесть) " - читать интересную книгу автора

не слышал и не видел, кроме сверкающих у него в глазах золотых червонцев,
в которые превращался каждый самородочек, ложившийся в кисет. А когда уж
совсем стемнело и силы оставили его, он вылез из воды и в изнеможении
рухнул на снег, застонал от боли.
- Черня, заколею тут! - натужно выдавил из себя.
Он весь промок, одежда залубенела, схваченная вечерним заморозком,
тело бил озноб.
"Пропаду", - устало и безразлично подумал о себе как о ком-то
постороннем.
Но не было сил подняться. Ни рукой, ни ногой не мог пошевелить.
Собака вцепилась зубами в его обледеневшие ичиги и стала остервенело рвать
и грызть их, пытаясь поднять хозяина.
- Золото... - прохрипел он.
Это, должно быть, окончательно взбесило собаку. Она впилась зубами
ему в ладонь.
- Черня!..
Глухо вскрикнув от боли, охотник перевернулся на бок, потом опять лег
на живот и тяжело поднялся на четвереньки. Собака поторапливала сердитым
лаем.
Встав на ноги, он опять чуть не свалился, потянувшись за понягой.
Долго не мог забросить за плечо ружье.
- Черня, мы с тобой миллионщики! - объявил охотник собаке, но уже без
особой радости. - Золота тут - прорва...
И замер, недоговорив, сорвал с плеча ружье. Перед ним маячила фигура
человека у сугроба.
- Ты кто?
Видение тотчас исчезло, стертое темнотой.
- Кому тут быть об эту пору, - виновато пробормотал он, поворачивая к
изгори, с которой спустился к ручью.
Согру в потемках не перейдешь - водой вся взялась.
- Тут заночуем, Черня.
Сбитая с толку собака покорно ковыляла следом. На взгорке охотник
выбрал место поудобнее, снял понягу и ружье, наломал сухих сучьев, надрал
ножом коры с сухой березы, разжег костер. А когда огонь окреп и весело
захрустел смольем, занялись толстые полешки, обдавая живительным теплом,
охотника опять горячей волной захлестнула шальная радость.
- Такой фарт привалил, Черня! - возбужденно заговорил он. - Ну и
тряхнем же мы теперь с тобой мошной! Знай наших!..
Напился охотник духовитого чаю, заварив в жестяном котелке пучок
зверобоя, согрелся, обсушился, и вместе с теплом пришло решение: не
уходить завтра от этого ручья, набрать побольше самородочков. Кто знает,
сумеет ли он попасть сюда летом? Может, хляби, зыбуны да калтусы* кругом?
Как бы не пришлось зимы дожидаться. Фарт - шальной жеребчик. Хватай скорей
за гриву...
_______________
* К а л т у с - топкое таежное болото.

Однако к утру охотник все же сумел побороть себя: надо идти домой. Ни
на один день нельзя ему здесь задерживаться. Это погибель. Он и так
припоздал, исхарчился вконец, а весна напористая, дружная. Того и гляди