"Эбрахим Голестан. Падение" - читать интересную книгу автора

сначала, и снова испытывал наслаждение. Постепенно к этому прибавилась
мысль, что если бы он тогда вышел и при жене ответил бы на приветствие Азиза
грубостью и обругал его - как было бы хорошо. Потом он стал представлять
себе, что так оно и случилось, и, натешившись этим, снова возвращался к
началу.
Потом он решил, что не будет ласкать жену, не будет, пока она сама не
подойдет и не станет умолять его.
В тот день, к вечеру, когда он проснулся, жена спросила:
- Ну как ты? Он не отозвался.
Жена спросила:
- Не тошнит тебя?
Он не знал. С чего бы вроде?
- Вставай, сходи прогуляйся.
Вроде не мешало бы, но теперь ему уже расхотелось.
Жена сказала:
- Вставай, сходи, купи на ужин чего-нибудь.
- Так и говори. Сразу бы сказала, - и передразнил жену: - Не тошнит
тебя?
Жена встала, накинула чадру и открыла дверь. Муж сказал:
- Сходи, прогуляйся маленько.
Та молча вышла. Кошка отправилась следом.
Ему хотелось, чтобы жена не уходила, чтобы она могла слышать его, чтобы
он мог еще и еще язвить ее. И запустил в кошку вторым башмаком.
Теперь комната была пуста, но он мучился, понимая, что его все равно не
оставят в покое. Он знал, что скоро его одиночество кончится, а ему
хотелось, чтобы оно не кончалось. На глаза попалось зеркало, висящее на
стене. Он поднялся и подошел к нему. Зеркало, потемневшее и мутное, было
подвешено за крючок, припаянный к металлической рамке, в одном из углов его
было потускневшее изображение цветка. Он стал смотреться в зеркало и не мог
оторвать взгляда от своих глаз, он вглядывался и вглядывался и настолько
погрузился в них, что могло показаться, что он заснул стоя; он уже не
понимал, где он, что вокруг него, и видел только свои глаза. Он не мог ни о
чем думать, для него существовал только взгляд собственных глаз... Так он
стоял, пока внезапная дрожь, начавшись от лодыжки, не сотрясла все его
существо. Он догадался, что это кошка задела его хвостом. А кошка, когда он
так внезапно вздрогнул, отошла, села поодаль и стала вылизывать лапку.
В нем что-то зарождалось, что-то горькое, оно росло, раскрывалось, и
горечь овладевала им все сильней. Он схватил зеркало и бросил в кошку. Кошка
убежала. Он вышел следом.
Солнце уже покинуло двор. Он в нерешительности остановился возле
бассейна. С улицы доносились крики и топот играющих детей. Их гомон
раздражал его. В поисках кошки он окинул взглядом цветник, где земля,
утоптанная от постоянной беготни детей, была склизкой от мыльной воды,
выплескиваемой после стирки, и бедный соседский домишко, перед которым росло
всего три гранатовых деревца, чьи плоды, не успев созреть, становились
игрушками под ногами ребятишек.
Тут он увидел свою пушистую голубоглазую кошку, шагавшую тихо и
неспешно через двор. На улице шумели дети, а кошка шла медленно, обнюхивая
все, что попадалось на пути. Он тихонько позвал: "Зиба, Зиба!" - и пошел за
ней. Кошка сначала ощетинилась, но потом спокойно и привычно остановилась.