"Эбрахим Голестан. Падение" - читать интересную книгу автора

собака не могли пробраться в кладовую, а полоска кошачьей мочи уже впиталась
в стену... А сейчас он, взмокший от пота, слушал тихое курлыканье и
пошаркивание голубя в клетке. Последние силы капля за каплей покидали его.
Опустошенный, измученный и промокший, он в изнеможении положил руку на
грудь, там, где билось сердце. От низа живота до самого горла и во рту у
него все пересохло. А зеленые глаза все так же - неужели? - смотрели на него
из щели. Теперь он боялся темноты. Темноты и одиночества. Болезни и
бессонницы. А зеленые глаза все светились в темноте, и сердце его сжималось
в темноте, словно от боли и наслаждения одновременно, дыхание прерывалось, и
глаза, распахнутые бессонницей, никак не закрывались, словно у них вовсе не
было век. Пришло утро, и кошка выступила из рассеявшейся темноты, и боль
отпустила. Он уснул. Весь день он проспал тяжелым прерывистым сном.
Проснувшись, увидел, что за окном уже скоро вечер. Все окружающее виделось и
слышалось ему не так, как раньше. Очертания всех предметов дрожали и
колыхались перед глазами, пока не растворялись и не исчезали совсем,
отголосок каждого звука тянулся, пока не исчезал в неясном гуле; ощущение
тяжести на сердце и голода преобладало над всеми чувствами. Он встал.
Плеснул в лицо водой из кувшина, вода пролилась на рваный палас, и запахло
влажной слежавшейся шерстью. В глазах прояснилось, головокружение стало
потихоньку стихать. Он сел. Немного спустя внизу послышались шаги. Кто-то
поднимался по лестнице. В дверь постучали, чей-то голос позвал его. Он
невольно рванулся к двери, но тут же сдержался. Голос показался ему
знакомым. Голос звучал знакомо, но он не мог вызвать в памяти лицо
обладателя голоса. Снова голос позвал его. Все, что таилось в темных
безмолвных закоулках его души, устремилось навстречу этому голосу. Но он уже
твердо решил не откликаться. Он увидел, что кошка навострила уши, и услышал,
как женщина внизу, далеко, говорит: "Вам кого нужно было?", и услышал, как
голос наверху, совсем близко, отвечает: "Господина Гуляма". Теперь голос
словно раздвоился, как будто у него появился двойник, потому что один,
знакомый, голос говорил по ту сторону двери: "Я стучу, но никто не
открывает. Скажите ему, что я завтра утром приду, завтра рано утром". А
другой, не за дверью, ближе, даже ближе, чем по эту сторону двери, ближе,
чем собственная кожа, повторял: "Я стучу, но никто не открывает. Скажите
ему, я завтра утром приду, завтра рано утром". Снова застучали шаги, теперь
они спускались вниз, но не отдалялись - или это их двойник не отдалялся, и
когда тот, первый, спускался вниз, двойник оставался на месте и вторил
уходящему, и эти шаги звучали более резко, тяжело, гулко, мучительно, они
все стучали и стучали на одном месте и терзали его - и вдруг умолкли. Он
потерял сознание. И снова он перенесся в далекое прошлое, а в этом далеком
прошлом мальчик запустил в кошку обломком кирпича, а кошка, ковыляя, с воем
кинулась к померанцевому дереву, усыпанному белыми душистыми цветами,
взобралась на него и осталась там и, сколько мальчик ни бросал в нее
камнями, не спускалась вниз. Тогда мальчик сказал: "Завтра утром приду,
завтра рано утром". И завтра наступило, и мальчик снова швырял в кошку
камнями, а кошка все не слезала, потому что - теперь он понял - у нее был
перебит позвоночник, и, взобравшись наверх, она уже не могла двинуться; а
камни иногда ударялись о сетки, и тогда белые душистые цветы сыпались вниз,
а иногда попадали в кошку, и тогда кошка выла. Мальчик сказал ей: "Завтра
приду, завтра рано утром". И наступило завтра, и он пришел, а кошка все так
же была наверху; камни, ударявшиеся о ветки, посбивали все лепестки, и все