"Эбрахим Голестан. Любовь юных лет" - читать интересную книгу автора

Он повел рукой по животу и спросил:
- Там... очень?
Он подумал, что у меня болит живот, и посоветовал:
- Не пей пива.
- А что, когда живот болит, пиво вредно?
- Когда тебе тошно, не пей спиртного.
Значит, на самом деле это я не понял. Я повернулся к приятелю.
- Хамазасп говорит: "Не пей пива, у тебя горе".
- Точно, Хамазасп, у него горе, - отозвался приятель. - Я завтра
уезжать собираюсь, вот он и горюет, что один останется. Так что поручаю его
тебе.
- У вас, видно, мозги набекрень. - Сверкнув золотом зубов, Хамазасп
показал пальцами, как мозги съезжают набекрень.
У меня за спиной говорили о войне и о продвижении немцев под
Сталинградом. Хамазасп сказал:
- Дело ваше. Когда грустишь, зачем вино? Вино должно дарить радость.
Когда тебе хорошо, тогда и пей.
- Ну и ну, - откликнулся мой приятель. - Если все будут рассуждать, как
Хамазасп, то Хамазасп, бедняга, первый же разорится вчистую.
Хамазасп, раскладывая колбасу по тарелкам, сказал:
- Когда у тебя горе, отправляйся спать. Или гуляй. Но вина не пей и с
женщиной не ложись.
- Ты это напиши, оправь в рамку и повесь, - посоветовал мой приятель.
- В горе вино без пользы и женщины без пользы, - договорил Хамазасп.
- Когда снова созреют грецкие орехи, ты, Хамазасп, или сам начни ими
торговать, или договорись с лоточником, пусть устроится рядом с твоей
лавкой, - сказал я.
Хамазасп поставил перед нами на стойку пиво и колбасу. Все столы были
заняты. Теперь у нас за спиной обсуждали Мориса Метерлинка. Я обернулся,
чтобы посмотреть на говорившего. Это был толстый парень с очень короткой
шеей, если она вообще у него была, и чересчур большими выпуклыми глазами. Он
взмок от жары, но под пиджаком на нем была жилетка, а тесный крахмальный
белый воротничок сдавливал то место, где должна была находиться шея, чем,
вероятно, и объяснялась необычная визгливость его голоса. Я встречал его на
факультете. Когда-то он выдавал себя за сына генерала Ахмади. Позже, в
Америке, он якобы пытался убить какую-то женщину. Еще про него прошел слух,
что он сын ремесленника, и это тоже было неправдой. А еще позже, когда я
познакомился с ним, он был просто хорошим парнем. Летом он ходил в жилетке,
потому что твердо верил, что в детстве его воспитывала
гувернантка-англичанка, хотя никакой гувернантки не было. Он был хороший
парень и читал Британскую энциклопедию, хотя тот английский, который он
знал, был совершенно особым языком, известным только ему одному. В общем, он
был хороший парень. Домой мы вернулись под хмельком. Меня шатало от
усталости. Друг собирался на следующее утро рано вставать. Утром я тоже
проснулся от звука будильника. Я наблюдал с постели, как он встал, оделся и
занялся гимнастикой. Заметив, что я открыл глаза, он спросил:
- Проснулся? - И добавил: - Тогда давай вставай.
- Зачем это мне вставать?
- Провожать.
- Катись к черту.