"Рубен Гальего. Черным по белому ("Иностранная литература", 2002, No 1)" - читать интересную книгу автора

съеденный рис, за испачканные пеленки, за школьные тетради, за улыбки
девочек, за солнце и звезды, за право каждый день видеть маму. Это мне
подходило. Я понимал, что в самолет меня никто не посадит. Я мечтал о
торпеде. Управляемой торпеде, начиненной взрывчаткой. Я мечтал тихо-тихо
подкрасться к вражескому авианосцу и нажать на красную кнопку.
С тех пор прошло много лет. Я уже взрослый дядя и все понимаю. Может
быть, это хорошо, а может, и не очень. Всг понимающие люди часто бывают
скучными и примитивными. Я не имею права желать смерти, ведь от меня зависит
многое в судьбе моей семьи. Меня любят жена и дети, я тоже очень-очень их
люблю. Но иногда, когда лежу ночью и не могу заснуть, я все-таки мечтаю о
торпеде с красной кнопкой. Эта наивная детская мечта так и не оставила меня
и, может быть, никогда не оставит.


Праздник

Первое воспоминание. Я один, маленький, лежу в манеже. Кричу. Никто не
подходит. Кричу долго. Манеж -- обычная детская кровать с высокими
решетчатыми бортами. Лежу на спине, мне больно и мокро. Стенки манежа
завешены сплошным белым покрывалом. Никого. Перед глазами -- белый потолок,
если повернуть голову, можно долго смотреть на белое покрывало. Я ору и ору.
Взрослые приходят по расписанию. Когда приходят -- кричат на меня, кормят,
меняют пеленки. Я люблю взрослых, они меня -- нет. Пусть кричат, пусть
перекладывают на неудобную кушетку. Мне все равно. Хочется, чтобы кто-нибудь
пришел. Тогда можно увидеть другие манежи, стол, стулья и окно. Это все.
Потом -- кладут в манеж. Когда кладут, опять ору. На меня кричат. Они не
хотят брать меня на руки, я не хочу в манеж. Сколько себя помню, всегда
боялся, когда оставляли одного. Одного оставляли регулярно.
Первый и самый приятный запах -- смесь винного перегара и духов. Иногда
приходили женщины в белых халатах, брали меня на руки. Бережно брали, не как
всегда. Они называли это "праздник". От них вкусно пахло алкоголем. Меня
несли куда-то, приносили в большую комнату со столом и стульями. Я сидел у
кого-нибудь на коленях. Женщины передавали меня с рук на руки. Мне давали
съесть что-нибудь вкусное. Но самым приятным было то, что я мог все видеть.
Все вокруг. Лица людей, красивые тарелки на столах, бутылки и рюмки. Все
пили вино, ели, разговаривали. Женщина, у которой я сидел на коленях, одной
рукой очень бережно придерживала меня, другой проворно опрокидывала
очередную порцию алкоголя, закусывала. Закуски были разные, от каждой она
отщипывала маленький кусочек и клала мне в рот. Никто ни на кого не кричал.
Тепло, уютно.


x x x

В детдоме пьянка. Нормальная пьянка, все прилично. Парни пьют водку,
закусывают. Это старшеклассники. Быстро зашли после уроков в комнату, сели в
углу, оставили кого-то "на стреме". Раскрыли консервы, выпили по кругу водки
из одной кружки, наскоро закусили.
Внезапно заметили меня. Я лежал под кроватью в противоположном углу
комнаты. Тело под кроватью, голова и плечи -- наружу, передо мной книга.