"Рубен Гальего. Черным по белому ("Иностранная литература", 2002, No 1)" - читать интересную книгу автора

Когда беседуют два математика, их физические параметры имеют второстепенное
значение.
Чтобы попасть в число избранных интеллектуалов, необходимы две вещи:
образование по специальности и поддержка общества. Российское общество, а во
времена моей юности оно еще гордо именовало себя советским, не могло
предоставить мне возможности получить образование. Более того, утвержденный
государством план для таких, как я, заключался в изоляции нас от внешнего
мира. Лишние мозги в стране повальных гениев не нужны. Большинство из
знакомых мне инвалидов, людей интеллектуального труда, подалось за границу.
Я не планировал становиться писателем, даже не мечтал об этом. Все,
чего я добился в России, это весьма ограниченная возможность выживания. Я
элементарно подыхал с голоду. Мои первые записки появились как желание
рассказать о том, что увидел, через что прошел, чтобы умереть с чистой
совестью. Сознательно писателем я начал становиться, когда уехал. Когда
отпала необходимость ежедневной борьбы за выживание. В России я был
абсолютно уверен, что мое заболевание неизлечимо, готовился к смерти. Сейчас
мое здоровье в норме, я работоспособен как никогда. Пишу много, пишу отчасти
от элементарного безделья.

-- Герой ваших записок чаще всего с книгой, обычно безымянной. Что вы
читали в Союзе, в России?

-- Читал много, читал все, что попадалось под руку. Читал, уходя от
реальности. Учителя литературы особенно не отличались от остальных учителей.
Они старались приложить литературную реальность к реальности истинной, но в
моем случае это было невозможно. О том, что меня действительно интересовало,
они говорить со мной отказывались, остальное меня не трогало. Литературные
герои все как один либо были здоровы, либо имели социальную поддержку. Их
проблемы казались мне смешными. Опыт жизни человека с серьезной
инвалидностью, да еще и без поддержки семьи, в литературе не описывался.
Всенародно пропагандируемый Николай Островский стал инвалидом после
социальной интеграции в общество.
Всегда предпочитал переводную литературу. Она уводила от реальности в
большей степени, чем советская. Русскую литературу открыл для себя, только
уехав. Читал Достоевского и понимал почти все. Нравились и нравятся до сих
пор латиноамериканские писатели.

-- Когда пришло решение взяться за компьютер?

-- Когда познакомился с мамой, понял, что для того, чтобы объяснить
миру, кто я такой, нужно писать. Слишком много странностей, слишком много
недоговоренности и лжи вокруг нашей истории. Если ее не опишу я -- опишет
кто-то еще, причем так, как ему выгодно. Конечно, большинству людей веселее
представить наши судьбы как нелепое стечение обстоятельств. Это не так. Я
оказался невольным свидетелем социалистической системы изоляции
неполноценных.
Еще одна причина, по которой пишу, -- личная. Впереди -- нормальная
жизнь, позади -- ад. Я должен избавиться от этого ада в себе.

-- Где, почему, как был написан самый первый текст?