"Уильям Голдинг. Хапуга Мартин" - читать интересную книгу автора

И тотчас же тело забилось в конвульсиях, отчаянно забарахталось. Ноги,
резко дернувшись, расползлись в стороны. Голова уперлась в скалу,
повернулась. Он загребал белую воду обеими руками, подтягиваясь наверх. Он
чувствовал: по лицу струится тягучая жидкость - и ощутил пронзительную,
колющую боль в углу правого глаза. Сплюнув, он захрипел. Перед глазами
мелькали выемки с толстыми слоями чего-то грязно-белого, плававшего в
заполнявшей их мутной жидкости. Чайка, парящая над зеленым морем, улетала
прочь. Он изо всех сил потащил себя вперед. Свалился в следующую впадину,
выбрался из нее на груду голышей, заскользил по ним, споткнулся. Спускаясь
по склону, он то и дело падал, скатываясь вниз. Вокруг обкатанных камней
плескалась вода, живущая какой-то своей, сложной растительной жизнью. Ветер
сопровождал его, подталкивая сзади. Пока он двигался, ветер затихал, но
стоило из осторожности на миг замедлить спуск, как тут же набрасывался на
ослабевшее тело, и он, теряя равновесие, летел вниз, обдирая кожу и ударяясь
о камни. Открытое море, небо, вся скала целиком не воспринимались сознанием.
Оно схватывало лишь отдельные впечатления, непосредственно его касающиеся:
трещину, выпуклость, крошечный кусочек желтоватой поверхности, от которой
каждую секунду можно было ожидать удара. Кулаки, выставленные скалой,
неотвратимо и бесстрастно избивали тело, высекая яркие вспышки света. Боль в
углу глаза ни на мгновение не отступала. Она-то и была самой главной болью,
пронзая иглой темный череп, где сосредоточилась вся его жизнь. От этой боли
некуда было деться. Тело вращалось вокруг нее. И вот он уже держал в руках
коричневые водоросли, а море омывало плечи и голову. Приподнявшись, он лег
на плоский камень с лужицей наверху. Поводил взад-вперед щекой и глазом под
водой. Осторожно подвигал руками, так, что вода со свистом рассекла воздух.
Ощутив прикосновение воды, руки пошарили вокруг и собрали пучки липких
зеленых водорослей.
Он привстал на коленях и приложил пучок водорослей к глазу и правой
щеке. Привалился к скале, облепленной медузами, блюдечками, морскими
уточками, хотя их острые края и затвердевшие поверхности причиняли ему боль.
Он осторожно опустил левую руку на бедро, искоса на нее поглядев. Пальцы
полусогнуты. Сквозь побелевшую кожу просвечивала голубизна, ладонь прорезали
прямые линии. Игла настигла его внутри черепа за темным сводом. Стоило
шевельнуть глазным яблоком, как игла тут же впивалась вновь. Глаз открылся,
и его мгновенно заполнила сочившаяся из-под зеленых водорослей влага.
Он застонал. Звуки вырывались откуда-то из глубины груди. Словно
твердые сгустки, выходившие резкими, заставлявшими содрогаться толчками. Из
каждого глаза вытекло еще немного соленой воды, сливаясь со следами, которые
оставили на щеках море и липкая жижа. Все тело охватило дрожью.
На выступе немного впереди виднелась лунка поглубже. Медленно и тяжело
ступая, он направился туда и, дойдя до края уступа, опустил голову правой
щекой вниз, в накопившуюся в лунке воду. Открывая и закрывая глаз, он
промывал угол, где засела игла. Картинки, возникавшие в памяти, отступили
вглубь, и можно было не обращать на них внимания. Двигая руками на ощупь, он
и их окунул в воду. Время от времени тело сотрясал резкий стон.
Вернулась чайка, и с ней еще несколько. Он слышал, как они
перекликались; по крикам можно было проследить за их полетом у него над
головой. Море тоже издавало звуки. Возле самого уха журчала вода, ударяли
набегающие на берег волны, приглушаемые всей массой скалы, но все же
достаточно сильные, чтобы, заходя с боков, обдавать фонтаном брызг камни и