"Уильям Голдинг. Чрезвычайный посол [И]" - читать интересную книгу автора

блеснуло лезвие меча. Фанокл неуклюже попятился.
Император повторил свои слова так, будто говорил их впервые:
- ...называют тебя сумасшедшим?
- Называют, цезарь. Потому я и... порвал все связи с библиотекой.
- Понимаю.
- Ты думаешь, я сумасшедший?
- Продолжай, послушаем дальше.
- Вселенная - ето машина.
Мамиллий беспокойно зашевелился.
- Так ты колдун?
- Колдовства в природе нет.
- Твоя сестра - его живой пример и воплошчение.
- Тогда она неподвласгна законам природы.
- Очень может быть. А есть ли в твоей вселенной поезия?
Измученный Фанокл повернулся к Императору.
- Вот все они так говорят, цезарь. Поезия, волшебство, религия...
Император усмехнулся:
- Будь осторожен, грек. Ты говоришь с великим понтификом.
Тень от пальца Фанокла метнулась к лицу цезаря.
- Верит ли цезарь в то, что вынужден делать великий понтифик?
- Я бы предпочел не отвечать на етот вопрос.
- Досточтимый Мамиллий, ты веришь в глубине души, что непредсказуемая
и неподвластная разуму поезия сушчествует помимо твоих свитков?
- До чего же скучна твоя жизнь!
- Скучна?
Фанокл сделал полшага к Императору, вспомнил про меч и вовремя оста-
новился.
- Моя жизнь проходит в постоянном изумлении.
Император отвечал ему спокойно и терпеливо:
- В таком случае обыкновенный император не в силах чтолибо сделать
для тебя. Ты счастливее Диогена в бочке. Единственное, что я могу, - не
загораживать тебе солнце.
- Но я разорен. Если ты мне не поможешь, меня ждет голодная смерть. А
с твоей помошчью я могу изменить мир.
- И мир станет лучше?
- Он сумасшедший, цезарь.
- Что его право, Мамиллий. По своему опыту, Фанокл, я знаю, что пере-
мены почти всегда к худшему. И тем не менее ради моего... ради твоей
сестры я принимаю тебя как гостя. Будь краток. Чего ты хочешь?
Фаноклу строили козни. Десятое чудо света - ето, конечно, корабль, а
не сестра; людей он никогда не мог понять, но с помошчью его корабля Им-
ператор затмит Александра Македонского. Дальше Мамиллий не слушал, пос-
тукивая пальцем по колонне, он что-то забормотал себе под нос.
Пока Фанокл молол свой вздор, Император не шевельнулся и не проронил
ни слова, он только позволил, чтобы от него на Фанокла повеяло холодком.
Уж на что тот был толстокож, однако и он наконец запнулся и умолк.
Заговорил Мамиллий:
- "Красоты немое красноречье..."
- Я уже ето слышал, - задумчиво произнес Император. - Кажеця, Бион,
но, может быть, и Мелеагр.