"Анна Голубева. Освобождение от двоемыслия (Библиотека 'Огонек' 1990) " - читать интересную книгу автора

Анна ГОЛУБЕВА


ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ДВОЕМЫСЛИЯ

Широкой аудитории имя композитора Николая Каретникова практически
неизвестно. Хотя он автор музыки к пятидесяти фильмам (среди них "Ветер",
"Бег", "Скверный анекдот", "Власть Соловецкая"), его высоко ценят
кинематографисты, он писал музыку к спектаклям Малого театра, Таганки,
ЦАТСА. Работа в кино и в театре давала ему, так же как в свое время его
товарищам Шнитке и Губайдулиной, возможность не только кормить семью, но и
заниматься главным своим делом - пи-
сать симфоническую музыку. Дело это не приносило автору ни доходов, ни
извест-ности.
Музыка его звучала в узком кругу - больше 3-4 человек просто не
поместится в его кабинетике, а это практически единственное место, где можно
услышать произведения Каретникова. Те, что удалось записать на пленку.
- Ваши коллеги-композиторы - Шнитке, Губайдулина, Денисов - долго не
до-пускались до широкой публики на том основании, что считались
авангардистами. Теперь выяснилось, что их музыка никакого отношения к
авангарду не имеет, а пробиться к слушателям им мешало совсем другое. Софья
Губайдулина назвала, по-моему, самую главную причину: "...Наша музыка была
нежелательным феноме-ном... внутренией освобожденности личности".
Нежелательным - еще бы! Внут-ренняя свобода всегда вызывала у власть имущих
раздражение, близкое к панике. Непонятно, что это за болезнь такая. Учету и
контролю не поддается. Так что внут-

41

ренне свободных предпочитали изолировать: высылать подальше, сажать,
прижи-мать, чтоб не распространялись. Эти гигиенические меры применялись у
нас с успехом - внутреннюю свободу почти искоренили, эпидемий не
наблюдалось. Интересно, где это вы ухитрились ее подхватить?
- В юности и у меня ничего такого не было. Я рос здоровым, правоверным,
был комсоргом в школе, потом в консерватории, молился на Сталина. В семье
моей никто не пострадал, так что жизнь казалась прекрасной. Первый удар
случился в 48-м году - те самые постановления. В виновность Ахматовой и
Зощенко поверил сразу - их книг я тогда не знал. Но музыку-то я уже знал!
Мне было 18. Моим учителем в консерватории был замечательный педагог
Шебалин. Прокофьева и Шостаковича я слушал и почитал как Великих Мастеров. И
вот сверху, с высоты, равной солнцу, спускается постановление об опере Вано
Мурадели "Великая дружба", где сказано, что Прокофьев, Шостакович и
Шебалин - композиторы вредные и порочные.
Это не укладывалось в голове: с одной стороны. Великие Мастера, с
другой - Ве-ликое Правительство во главе с Великим Вождем. И, знаете,
удивительно, но голо-ва не раскололась. Оказалось, можно жить с двойным
сознанием. Это страшное двоемыслие длилось долго, до тех пор, пока я не
узнал правду. Что началось после постановления - известно. От преподавания
композиции были отстранены Шоста-кович, Шебалин и многие другие. У
руководства Союзом композиторов встали