"Николай Васильевич Гоголь. Письма 1846-1847 (ПСС Том 13)" - читать интересную книгу автора

Я должен бегать и не сидеть на месте, чтобы согреться. Едва успею согреться,
как уже вновь остываю, а между тем бегать становится трудней и труднее,
потому что начинают пухнуть ноги или, лучше, жилы в ногах. От этого едва
выбирается из всего дни один час, который бы можно было отдать занятиям. Но
при всем том бог милостив: я не унываю. Думаю о многом том, о чем мне
следует думать, и мысли мои, несмотря на телесный недуг, нечувствительно
зреют. Да будет же во всем его святая воля! Все, что ни посылается нам,
исполнено смысла, и не наберется потом душа наша благодарений за все трудные
и тяжкие минуты жизни. Продолжайте обо мне молиться. Вы пишете известить о
пребывании царя в Риме. Он пробыл четыре дни*. Я его видел и любовался им
издали, когда он прогуливался по Monte Pincio. Лицо его было прекрасно.
Исполнен"ная· благоволен"ия· наружность его, несмотря на некрасивое и к нему
вовсе не идущее наше штатское платье, не могла не поразить всех. Я не
представлялся к нему потому, что стало[28] стыдно и совестно, не сделавши
почти ничего еще доброго и достойного благоволения,[29] напоминать о своем
существовании.[30] К тому ж в четыре дни столько нужно было ему видеть вещей
замечательных, что это было бы с моей стороны одним пустым притязаньем.
Государь должен увидеть меня тогда, когда я на своем скромном поприще
сослужу ему такую службу, какую совершают другие на государственных
поприщах. Впрочем, он был особенно благосклонен к художника"м·, приказывал
им быть во время своей прогулки по Ватикану, а архитекторам - во время
осмотра древностей и римск"их· памятников. Иванова очень похвалил за его
картину. Тут бы можно было обделать прекрасно его дело. Но на беду здешний
их директор Киль*, севший на место Кривцова*, еще хуже в этом деле
покойника: все до единого из художников им недовольны. Человек ни то, ни се
и, кроме то"го·, страшно предубежден противу русских, неблагоразумно,[31]
неосмотрительно стал хлопотать и выставлять[32] худож"ников· иностранных...
Словом, никто его понять не может. В Иванове, впрочем, принимает участие
Григорий Волкон"ский·* и обещался о нем особенно хлопотать. Римом вообще
государь остался бы больше доволен, если бы прожил подолее, если бы погода
была получше и если бы квартира не попалась ему такая дурная, каков сырой и
мрачный palazzo Giustiniani, занимаемый Бутеневым*. О пребывании государыни
в Palermo вы, верно, знаете. Климат Палерма пришелся ей по душе и по
здоровью, и нужно только желать, чтоб она осталась там подолее.
Конст"антина· Никол"аевича·* ждут сюда к карнавалу; государыня же не раньше
намеревается, как на пасхе. Вот вам все, что я знаю о царской фамил"ии·.
Русских наехала сюда куча, но таких, с которыми я видаюсь, немного. Чаще
бываю у гр"афов· Чернышевых-Кругликовых, потому что они мои старые знакомые,
потому что больные и потому что, сверх того, очень добры и просты. Часто[33]
бываю у Апраксиной, Соф"ьи· Пет"ровны·, потому что она также очень добра и
притом сестра моего любезного Александра Петровича (гр"афа· Толст"ого·),
который сидит теперь в Париже. Дурнову* я видел несколько раз. Она
неразговорчива, но в лице ее много доброты. Нельзя не заметить вдруг апатии
и душевной недеятельности.[34] Графиня Нессельрод* мне понравилась с первого
раза именно лицом, в котором много душевного прекрасного выражения. Вы
знаете, что я знаток, и если проступила уже хоть сколько-нибудь душа
внаружу, она не скроется от меня, я вижу ее на лице[35] прежде, чем
откроются уста говорить. С ней мы говорили, разумеется, о вас. Графиня
Растопчина* тоже здесь. Она, при доброте и уме,[36] пустовата. Это вовсе не
книга, написанная о каком-нибудь одном и притом дельном предмете, а сшитые